Обманщик-газетчик и легковерный читатель
Жил-был газетчик, и жил-был читатель. Газетчик был обманщик - все
обманывал, а читатель был легковерный - всему верил. Так уж исстари
повелось на свете: обманщики обманывают, а легковерные верят. Suum
cuique[20].
Сидит газетчик в своей берлоге и знай себе обманывает да обманывает.
"Берегитесь! - говорит, - дифтерит обывателей косит!" "Дождей, -
говорит, - с самого начала весны нет - того гляди, без хлеба
останемся!" "Пожары деревни и города истребляют!" "Добро казенное и
общественное врозь тащат!" А читатель читает и думает, что газетчик ему
глаза открывает. "Такая, говорит, уж у нас свобода книгопечатания: куда
ни взгляни - везде либо дифтерит, либо пожар, либо неурожай"…
Дальше - больше. Смекнул газетчик, что его обманы по сердцу читателю
пришлись, - начал еще пуще поддавать. "Никакой, говорит, у нас
обеспеченности нет! не выходи, говорит, читатель, на улицу: как раз в
кутузку попадешь!" А легковерный читатель идет гоголем по улице и
приговаривает: "Ах, как верно газетчик про нашу необеспеченность
выразился!" Мало того: другого легковерного читателя встретит и того
спросит: "А читали вы, как прекрасно сегодня насчет нашей
необеспеченности газетчик продернул?" - "Как не читать! - ответит
другой легковерный читатель, - бесподобно! Нельзя, именно нельзя у нас
по улицам ходить - сейчас в кутузку попадешь!"
И все свободой книгопечатания не нахвалятся. "Не знали мы, что у нас
везде дифтерит, - хором поют легковерные читатели, - ан оно вон что!" И
так им от этой уверенности на душе легко стало, что скажи теперь этот
самый газетчик, что дифтерит был, да весь вышел, пожалуй, и газетину
его перестали бы читать.
А газетчик этому рад, потому для него обман - прямая выгода. Истина-то
не всякому достается - поди, добивайся! - пожалуй, за нее и десятью
копеечками со строчки не отбояришься! То ли дело обман! Знай пиши да
обманывай. Пять копеек со строчки - целые вороха обманов со всех сторон
тебе нанесут!
И такая у газетчика с читателем дружба завелась, что и водой их не
разольешь. Что больше обманывает газетчик, то больше богатеет (а
обманщику чего же другого и нужно!); а читатель, что больше его
обманывают, то больше пятаков газетчику несет. И распивочно, и навынос
- всяко газетчик копейку зашибает!
"Штанов не было! - говорят про него завистники, - а теперь, смотрите,
как козыряет! Льстеца себе нанял! рассказчика из народного быта завел!
Блаженствует!"
Пробовали было другие газетчики истиной его подкузьмить - авось,
дескать, и на нашу приваду подписчик побежит, - так куда тебе! Не хочет
ничего знать читатель, только одно и твердит:
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Долго ли, коротко ли так дело шло, но только нашлись добрые люди,
которые пожалели легковерного читателя. Призвали обманщика-газетчика и
говорят ему: "Будет с тебя, бесстыжий и неверный человек! До сих пор ты
торговал обманом, а отныне - торгуй истиной!"
Да, кстати, и читатели начали понемножку отрезвляться, стали цидулки
газетчику посылать. Гулял, дескать, я сегодня с дочерью по Невскому,
думал на Съезжей ночевать (дочка даже бутербродами, на случай,
запаслась, - говорила: "Ах, как будет весело!"), а вместо того
благополучно оба воротились домой… Так как же, мол, такой
утешительный факт с вашими передовицами об нашей необеспеченности
согласовать?
Натурально, газетчик, с своей стороны, только того и ждал. Признаться
сказать, ему и самому надоело обманывать. Сердце-то у него давно уж к
истине склонялось, да что же поделаешь, коли читатель только на обман
клюет! Плачешь, да обманываешь. Теперь же, когда к нему со всех сторон
с ножом к горлу пристают, чтоб он истину говорил, - что ж, он готов!
Истина, так истина, черт побери! Обманом два каменных дома нажил, а
остальные два каменные дома приходится истиной наживать!
И начал он каждый день читателя истиной донимать! Нет дифтерита, да и
шабаш! И кутузок нет, и пожаров нет; если же и выгорел Конотоп, так
после пожара он еще лучше выстроился. А урожай, благодаря наступившим
теплым дождям, оказался такой, что и сами ели-ели, да наконец и немцам
стали под стол бросать: подавись!
Но что всего замечательнее - печатает газетчик только истину, а за
строку всё пять копеек платит. И истина в цене упала с тех пор, как
стали ею распивочно торговать. Выходит, что истина, что обман - все
равно, цена грош. А газетные столбцы не только не сделались оттого
скучнее, но еще больше оживились. Потому что ведь ежели
благорастворение воздухов вплотную разделывать начать - это такая
картина выйдет, что отдай всё, да и мало!
Наконец читатель окончательно отрезвился и прозрел. И прежде ему
недурно жилось, когда он обман за истину принимал, а теперь уж и совсем
от сердца отлегло. В булочную зайдет - там ему говорят: "Надо быть, со
временем хлеб дешев будет!", в курятную лавку заглянет - там ему
говорят: "Надо быть, со временем рябчики нипочем будут!"
- Ну, а покудова как?
- Покудова рубль двадцать копеечек за пару! Вот какой, с Божьею помощью, поворот!
И вот, однажды, вышел легковерный читатель франтом на улицу. Идет, "в
надежде славы и добра", и тросточкой помахивает: знайте, мол, что
отныне я вполне обеспечен!
Но на этот раз, как на грех, произошло следующее:
Не успел он несколько шагов сделать, как случилась юридическая ошибка, и его посадили в кутузку.
Там он целый день просидел не евши. Потому что хоть его и потчевали, но
он посмотрел-посмотрел, да только молвил: "Вот они, урожаи-то наши,
каковы!"
Там же он схватил дифтерит.
Разумеется, на другой день юридическая ошибка объяснилась, и его
выпустили на поруки (не ровен случай, и опять понадобится). Он
возвратился домой и умер.
А газетчик-обманщик и сейчас жив. Четвертый каменный дом под крышу
подводит и с утра до вечера об одном думает: чем ему напредки
легковерного читателя ловчее обманывать: обманом или истиною?
.....................................................
©
Copyright: Салтыков-Щедрин