Зощенко |
ЛИТЕРАТОР рассказ - 107 |
Михаил Зощенко рассказы.
ЛИТЕРАТОР - зощенко, короткие рассказы Зощенко. |
НА ГЛАВНУЮ рассказ 101 рассказ 102 рассказ 103 рассказ 104 рассказ 105 рассказ 106 рассказ 107 рассказ 108 рассказ 109 рассказ 110 рассказ 111 рассказ 112 рассказ 113 рассказ 114 рассказ 115 рассказ 116 рассказ 117 рассказ 118 рассказ 119 рассказ 120 |
Я
первый раз в жизни видел такого писателя. Он был еле грамотный. Читал
он, правда, ничего себе, сносно. Хотя на некоторых длинных словах
затруднялся. И буквы некоторые ему, видимо, были в диковинку.
Зато писал он до того худо, что в первый момент я даже растерялся, когда посмотрел на его рукопись. Это было черт знает что такое. Что-то вообще было нацарапано на бумаге, но что именно — разобрать было трудно. Я просто обомлел, даже испугался, когда он заявил, что эта рукопись — юмористический рассказ. В рукописи было десятка два еле понятных фраз и выражений. Ей-богу, такого писателя мне не приходилось больше видеть! А главное, от него почему-то сильно разило скипидаром. Запах был до того острый, что просто можно было потерять сознание, если подольше посидеть с таким человеком. Он, видимо, и сам сознавал всю остроту своего запаха. И, входя в комнату, он просил разрешения слегка приоткрыть форточку. — Слушайте, товарищ, — сказал я ему, возвращая рукопись, — да, может, вы спутали? Может, вы вовсе, как бы сказать, не писатель? — Зачем же путать, — уныло сказал он. — Известно — писатель. Беллетрист. Он заходил ко мне несколько раз. И всякий раз приносил страницы две-три черт знает какой ерунды. Я несколько попривык к его куриному почерку и стал более внимательно читать. Нет, это была совершеннейшая галиматья. Это была просто неслыханная чушь. Это был какой-то лепет дефективного переростка! С некоторым испугом отдавал я ему обратно рукописи. Я боялся, как бы он меня не убил за возврат. Уж очень он был мрачный. И усы у него были длинные, разбойничьи. Однако, он довольно терпимо относился к возврату. — Значит, для журнала не годится? — спрашивал он. — Печатать нельзя? — М-да, — говорил я, — навряд ли можно. Он довольно равнодушно пожимал плечами и неясно говорил: — Надо, конечно, расстараться. И уходил. Всего он заходил ко мне четыре раза. В последний раз он припер с собой довольно объемистую рукопись — страниц на двадцать. Я тут же, при нем, прочел и просто побледнел от злости. — Это, — говорю, — товарищ, ну, прямо ни к чертовой матери не годится. Надо же, наконец, понять. Не только печатать — читать совестно. Возьмите обратно. И не приходите больше. Он строго посмотрел на меня и сказал: — Дайте тогда расписку. — Какую расписку? — Да что не приняли. — Да на что, — говорю, — тебе, чудак-человек, расписка? — Да так, — говорит, — все-таки… Я посмеялся, но расписку дал. Написал, что произведения писателя, такого-то не подходят для печати за малограмотностью. Он поблагодарил меня и ушел со своей распиской. Дня через три он снова прибежал ко мне. Он был несколько не в себе. Он протянул назад свою расписку и сказал: — Надо на бланке и чтоб печать. Нельзя такие расписки выдавать. Тут я припер этого человека к стене. Я просто велел объяснить, на кой дьявол ему нужна расписка. Я ему сказал, что я человек частный и сам никаких печатей на руках не имею. Тогда, несколько путаясь и сморкаясь в свою толстовку, он объяснил. — Что ж, — сказал он, — человек я, конечно, небогатый. Гуталин делаю. Производство, конечно, маленькое — только что кормиться. И если, — говорит, — меня налогом обложить, то я в трубу свободно вылечу. Или за квартиру платить не могу, как торговец. А в доме говорят: «Какая у тебя профессия? Какую тебе цену определить?» Я говорю: «Какая профессия — литератор». «Неси, — говорят, — сукин сын, удостоверение. Фининспектор тоже с нас требует». — «Бюрократизм, — говорю, — какой. Ладно, достану». Чего теперь делать? — Да уж, — говорю, — не знаю. Он потоптался в нерешительности и ушел. Фамилию свою он просил никому не говорить. Черт с ним, не скажу. |