«Мне стариков медлительный рассказ противен…»

Мне стариков медлительный рассказ противен.
Пока тягучее скрипит повествованье,
Начало фразы в памяти бледнеет,
И всё, что будет наперёд, уму понятно.
Старик всегда, особенно разинув рот,
Пытается ненужную фамилию припомнить,
То спотыкается на букву ы,
То выпучит глаза — молчит,
И кажется, что он способен задохнуться.
То вдруг, подхваченный потоком старческого вдохновенья,
Летит вперёд, местоименьями пересыпая речь.
Уже давно «они» кого-то презирают,
Кому-то шлют письмо, флакон духов и деньги.
Старик торопится и гневно морщит брови,
А слушатель не знает, кто «они».

<Середина 1930-х>

«В окно гляжу на суету людскую…»

В окно гляжу на суету людскую
И думаю: зачем спешить
В покое сладостном тоскую —
Мне право так приятней жить

«Возьмите незабудку…»

Возьмите незабудку
На память обо мне.
Тогда собачью будку
Увидите во сне.

А в будке человечки
На лавочке сидят
Огонь играет в печке
И искры вверх летят.

<Середина 1930-х>

«Дни летят как ласточки…»

Дни летят, как ласточки,
А мы летим, как палочки.
Часы стучат на полочке,
А я сижу в ермолочке.
А дни летят, как рюмочки,
А мы летим, как ласточки.
Сверкают в небе лампочки,
А мы летим, как звездочки.

«Дорогой начальник денег…»

Дорогой начальник денег
Надо в баню мне сходить.
Но, без денег, даже веник
Не могу себе купить.

<Середина 1930-х>

«В этом ящике железном…»

В этом ящике железном
есть и булка есть и хлеб
было б делом неполезным
их оставить на столе б.
ибо крысы ибо мыши
ибо разные скоты
по законам данным свыше
съели б всё без красоты
и в укусах кумачёвых
все изъедены в клопах
всё семейство ювачёвых бы
осталось на бобах
Но не это важно. Мне ведь
надо рифмой заманя
так устроить чтобы в девять
разбудили вы меня.

<Середина 1930-х>

«Лес, в лесу собака скачет…»

Лес, в лесу собака скачет,
Твердой лапой с твёрдым когтем
на коре прямой сосны
ставит знак.
И если волки бродят стаями
и лижут камни спящие во мху
и ветер чёрными носами обнюхивают
Собака поднимает шерсть и воет
и на врага ворчит и пятится.

<Середина 1930-х>