«Факиров. Моя душа болит…»

Факиров.

Моя душа болит.
Перед глазами все как прежде,
а в книгах новая вода,
не успеваю прочитать страницу,
звонит над ухом телефон
и в трубку говорит мне голос:
Петр Нилыч, сегодня в три часа обед у Хвалищевского,
вы будете?
Да, отвечаю, буду.
И книгу в сторону кидаю,
и одеваю лучшую пару,
и свою келью покидаю,
и стол, и кресло, и гитару.
И бреюсь, одеваю лучший галстук,
и выхожу к трамвайной остановке.
А вот вчера я покупал себе зубную щетку
и встретил в магазине Ольгу Павловну, ужасную трещотку.
И 1.5 часа выслушивал рассказ о комнатных перегородках,
о том, что муж ее без брюк и ходит в парусиновых обмотках,
о Верочке в зеленых трусиках
и о Матвее с дьявольской улыбкой
в черных усиках.
А я всю жизнь, минуту каждую
премудрость жду, коплю и жаждую,
то в числа вглядываюсь острым взглядом,
то буквы расставляю друг за другом рядом,
то в соль подбалтываю соду,
то баламучу вилкой воду,
то электричество пытаюсь разглядеть под микроскопом,
то повторяю все эксперименты скопом.
Я сам дошел до биквадратных уравнений
и, сидя в комнате, познал весенний бег олений,
я сам, своею собственной рукой,
поймал молекулу.
Вот я какой!

Достает из шкапа сложную машину.

А эту сложную машину
я сделал сам из ячменя.
Кто разберет мою машину?
Кто мудростью опередит меня?

Задумывается.

Проект «Земля разнообразна»
я в Академию носил.
Но было пасмурно и грязно,
и дождик мелкий моросил.
И мой проект постигла неудача:
он на дожде насквозь промок,
его прочесть была великая задача,
и в Академии его никто прочесть не мог,
пойду сегодня к Хвалищевскому,
он приобрел себе орган.
Послушаем Себатиана Баха
и выпьем чай с вареною морошкой.
Где трость моя?
И где папаха?
Нашел.
Теперь пойдем, свернув табак собачьей ножкой.

Уходит. На сцену выбегает Верочка.

Верочка.

Все хочу,
все хочу
и ежедневно забываю
купить баночку толмачу.
В магазинах не бываю.
Мое хозяйство —
это нож
прямо в сердце.
Жизнь — ложь.
Лучше лечь и умереть.

(Звонок.)

Надо двери отпереть.

Убегает. Из шкапа выглядывает студент.

Студент.

Ах, Верочка! Как я люблю тебя!

Опять прячется в шкап. Входят Верочка и Антон Антонович.

Антон Антонович.

Мне приятно видеть Вас.
Вы прелестны, Вера. Да-с.
Я ценитель красоты.
Перейдемте с «Вы» на «Ты».

Верочка.

Без вина, Антон Антоныч,
говорите мне на «Вы»
и целуйте только руки,
не касаясь головы.

Антон Антонович.

Вера! Верочка! Голубка!
Не отталкивай меня.

Верочка.

Это что у Вас?

Антон Антонович.

Что? Трубка!

Верочка.

Отойдите от меня!

Антон Антонович.

Я ужасно задыхаюсь.
Вера! Верочка! Кись-кись!

Верочка.

Отойдите! Я кусаюсь!

Антон Антонович.

Ну, не надо! Не сердись!

Верочка.

Вы купили шоколад?

Антон Антонович.

Извините. Виноват.
Идя к Вам, любовный пыл
охватил меня. Забыл
все на свете, только Вас
представлял себе как раз
и в разных позах и видах,
и в рубашке и без…

Верочка.

Ах!

Антон Антонович.

Без рубашки ваши груди…

Верочка.

Караул! Спасите! Люди!

Студент (выскакивая из шкапа).

Стой, мерзавец! Пусти руку! Не волнуйтесь, Верочка. Пойдемте со мной в шкап.

Верочка.

Пустите меня. Кто вы такой?

Студент.

Я студент.

Верочка.

Что вам от меня нужно? Почему вы оказались в шкапу?

Антон Антонович.

Что вам угодно?

Верочка.

Почему вы вмешиваетесь не в свое дело?

Антон Антонович.

Врываетесь в частную жизнь?

Верочка.

Да кто вы такой, в самом деле?

Студент.

Я студент.

Верочка.

А как вы сюда попали?

Студент.

Я пришел к Петру Нилычу Факирову.

Верочка.

Ну?

Студент.

Петр Нилыч любит, чтобы его слушали, когда он что-нибудь говорит. Он сажает меня в шкап, а сам ходит и говорит, будто в комнате никого нет.

Верочка.

Значит, пока мы были тут, вы тоже тут были?

Студент.

Да.

Верочка.

И все слышали?

Студент.

Да.

Верочка закрывает лицо руками.

Антон Антонович.

Это форменное безобразие.
Укрыться негде, всюду соглядатаи.
Моя любовь, достигшая вершины,
не помещается в сердечные кувшины.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Я в парк от мира удаляюсь.
Среди травы один валяюсь
и там любви, как ангел, внемлю,
и, как кабан, кусаю землю.
Потом во мне взрывается река,
и я походкой старика
спешу в назначенное место,
где ждет меня моя невеста.
Моя походка стала каменной,
и руки сделались моложе.
А сердце прыгает, а взор стал пламенный.
Я весь дрожу.
О Боже! Боже!

Верочка.

Ах, оставьте, в ваши годы
стыдно к девочкам ходить,
ваши речи, точно воды,
их не могут возбудить.
Вы беззубы, это плохо.
Плешь на четверть головы.
Вы — старик, и даже вздоха
удержать не в силах вы.

Студент.

Я в этот дом хожу четыре года
и каждый день смотрю на Верочку из шкапа.
Я физик, изучил механику,
свободное скольжение тел
и притяжение масс.
А тут бывал я исключительно для Вас.

(1933–1934?)