Зощенко: Светлый гений: 10 рассказов |
|
|
Читай
10 рассказов и фельетонов Михаила Михайловича Зощенко. Чтобы найти
текст другого рассказа Зощенко воспользуйся поиском, справа.
Михаил Зощенко: рассказы, фельетоны и короткие произведения: Светлый гений Дрова Новое в искусстве Спичка Самодеятели Дорвались Дым отечества Хитер человек Тяжелые времена Два кочегара Светлый гений Речь о раскрепощении женщин товарищ Фиолетов закончил с необыкновенным подъемом. Он стукнул кулаком по столу, топнул ногой, откинул назад свои волосы и громко закричал: — Гражданки! Вы, которые эти белые рабыни плиты и тому подобное. И которые деспот муж элемент несознательно относится. И кухня которая эта и тому подобное. Шитье, одним словом. Довольно этих про этих цепей. Полное раскрепощение, к свету нога об руку с наукой и техникой. — Уру! — закричали женщины. — Уру-ру… Несколько женщин бросились на оратора, сковырнули его с ног и принялись качать, неловко подбрасывая фиолетовское тело под самую электрическую люстру. «Не ушибся бы», — думал Фиолетов, испуганно брыкаясь и дергая ногами в белых суровых носках. Через пять минут, когда Фиолетов начал кусаться, восторженные гражданки поставили его на пол и наперерыв жали ему руки, восхищаясь симпатичной его речью. Какая-то немолодая гражданка в байковом платке подошла к Фиолетову и, потрясая его руку, робко сказала: — Вы этот, как его, светлый гений человечества в окне женщины.  Фиолетов накинул на плечи пальто и вышел на улицу, слегка покачиваясь. Фиолетовское нутро пело и ликовало. «Да-с, — думал Фиолетов. — Тово-с. Здорово… Светлый гений… А?» Фиолетов быстро дошел до дому и нетерпеливо принялся стучать в дверь кулаком. Ему открыла жена. — Открыли? — ехидно спросил Фиолетов. — Два часа стоишь, как собака на лестнице… Наконец открыли. — Иван Палыч, я враз открыла, — сказала жена. — Враз, враз! А вам охота, чтоб не враз? Вам охота, чтоб муж восемь часов простаивал на лестнице? Вам охота восьмичасовой рабочий день тратить?! Жрать! Жена метнулась в кухню и через минуту поставила перед Фиолетовым тарелку с супом. — Ну, конечно, — сказал Фиолетов, — работаешь, как собака, как сукина дочь, а тут суп несоленый. — Посолите, Иван Палыч, — простодушно сказала жена. — Ага, теперь посолите! — заорал Фиолетов. — По-вашему, мне только и делов, что супы солить? Работаешь, как собака, а тут суп солить?! Жена печально зевнула, перекрестила рот и пересела на другой стул. — Пересаживаетесь! — завизжал Фиолетов. — Демонстрации мне устраиваете? Довольно мещанской идеологии! Я вам накажу кузькину мать… Фиолетов уныло покушал, скинул с себя пиджак и сказал: — Зашить надо. Разорвали, черти, качавши… Нечего без дела-то сидеть. Жена взяла пиджак и принялась за шитье. — Да электричество зря не жгите! — крикнул Фиолетов, заваливаясь на постель. — Мне же платить придется… Можете и в темноте зашить. Не узоры писать. Жена потушила лампочку и неровными стежками стала пришивать пиджак к своей юбке. Светлый гений, тихо посвистывая носом, спал. Дрова И не раз и не два вспоминаю святые слова — дрова. А. Блок Это подлинное происшествие случилось на Рождестве. Газеты мелким шрифтом в отделе происшествий отметили, что случилось это там-то и тогда-то. А я человек нервный и любопытный. Я не удовлетворился сухими газетными строчками. Я побежал по адресу, нашел виновника происшествия, втерся к нему в доверие и попросил подробнее осветить всю эту историю. За бутылкой пива эта история была освещена. Читатель — существо недоверчивое. Подумает: до чего складно врет человек. А я не вру, читатель. Я и сейчас могу, читатель, посмотреть в ясные твои очи и сказать: «Не вру». И вообще я никогда не вру и писать стараюсь без выдумки. Фантазией я не отличаюсь. И не люблю поэтому растрачивать драгоценные свои жизненные соки на какую-то несуществующую выдумку. Я знаю, дорогой читатель, что жизнь много важнее литературы. Итак, извольте слушать почти святочный рассказ. — Дрова, — сказал мой собеседник, — дело драгоценное. Особенно, когда снег выпадет да морозец ударит, так лучше дров ничего на свете не сыскать. Дрова даже можно на именины дарить. Лизавете Игнатьевне, золовке моей, я в день рождения подарил вязанку дров. А Петр Семеныч, супруг ейный, человек горячий и вспыльчивый, в конце вечеринки ударил меня, сукин сын, поленом по голове. — Это, — говорит, — не девятнадцатый год, чтоб дрова преподнесть. Но, несмотря на это, мнения своего насчет дров я не изменил. Дрова дело драгоценное и святое. И даже когда проходишь по улице мимо, скажем, забора, а мороз пощипывает, то невольно похлопываешь по деревянному забору. А вор на дрова идет специальный. Карманник против него мелкая социальная плотва. Дровяной вор человек отчаянный. И враз его никогда на учет не возьмешь. А поймали мы вора случайно. Дрова были во дворе складены. И стали те общественные дрова пропадать. Каждый день три-четыре полена недочет. А с четвертого номера Серега Пестриков наибольше колбасится. — Караулить, — говорит, — братишки, требуется. Иначе, говорит, никаким каком вора не возьмешь. Согласился народ. Стали караулить. Караулим по очереди, а дрова пропадают. И проходит месяц. И заявляется ко мне племянник мой, Мишка Власов. — Я, — говорит, — дядя, как вам известно, состою в союзе химиков. И могу вам на родственных началах по пустяковой цене динамитный патрон всучить. А вы, говорит, заложите патрон в полено и ждите. Мы, говорит, петрозаводские, у себя дома завсегда так делаем, и воры оттого пужаются и красть остерегаются. Средство, говорит, богатое. — Неси, — говорю, — курицын сын. Сегодня заложим. Приносит. Выдолбил я лодочку в полене, заложил патрон. Замуровал. И небрежно кинул полешко на дрова. И жду: что будет. Вечером произошел в доме взрыв. Народ смертельно испугался — думает черт знает что, а я-то знаю и племянник Мишка знает, в чем тут запятая. А запятая — патрон взорвал в четвертом номере, в печке у Сереги Пестрикова. Ничего я на это Сереге Пестрикову не сказал, только с грустью посмотрел на его подлое лицо и на расстроенную квартиру, и на груды кирпича заместо печи, и на сломанные двери — и молча вышел. Жертв была одна. Серегин жилец — инвалид Гусев — помер с испугу. Его кирпичом по балде звездануло. А сам Серега Пестриков и его преподобная мамаша и сейчас живут на развалинах. И всей семейкой с нового году предстанут перед судом за кражу и дров пропажу. И только одно обидно и досадно, что теперича Мишка Власов приписывает, сукин сын, себе все лавры. Но я на суде скажу, какие же, скажу, его лавры, если я и полено долбил и патрон закладывал? Пущай суд распределит лавры. Новое в искусстве Есть такая пьеса «Кто виноват?» Не знаете? Ну, так вот, очень любопытная пьеса. Советую посмотреть. В одном акте там шайка грабителей купца грабит. Очень натурально выходит. Купец кричит, ногами отбивается. Жуткая пьеса. Обязательно посмотрите! Эта пьеса шла, между прочим, в Астрахани. Любители-водники ставили в клубе имени Демьяна Бедного. А один артист, Чесалкин (может, знаете? Он в астраханском техникуме учится. Хороший такой парнишка), — так Чесалкин этот играл роль купца. Так вот, играет он роль купца — кричит, значит, ногами отбивается и чувствует, будто ктой-то из любителей действительно в боковой карман к нему лезет. Запахнул Чесалкин пиджачок свой. «Игра, — думает, — игрой, а зачем же по карманам шарить?» И сам, конечно, в сторону от артистов, которые грабителей играют. А те наседают. Вынули бумажник с деньгами (18 червонцев) и к часам прутся. Ну, конечно, Чесалкин закричал тут не своим голосом. Караул, дескать, всерьез грабят. От этого полный натурализм получился. Публика в совершенном восторге в ладоши жарит. А купцу не до публики. — Последние, — кричит, — сбережения всерьез сперли. Честью прошу отдать! Ну, которые спецы — видят — неладно. Не по пьесе слова. Суфлер тут из будки вылезает. — Кажись, — говорит, — на самом деле бумажник у купца свистнули. Дали занавес. Отпоили купца водой. Допросили. — Да, — говорит, — какой-то из любителей по ходу пьесы бумажник вынул. Немедленно устроили обыск у любителей. Однако денег не нашли. А пустой бумажник кто-то подкинул в кулисы. Доиграл Чесалкин пьесу совершенно расстроенный и с пустым бумажником ушел домой. Это истинное происшествие из мира искусства произошло 4-го января 1925 года. А так, на остальном культурно-просветительном фронте все обстоит благополучно. Дела идут, контора пишет. Отдайте, черти, бумажник! Не срамите! Спичка Выступил у нас с докладом один докладчик. Или он от союза деревообделочников, или он от спичечного треста. Неизвестно это. На лице у него не написано. Длинную такую, хорошую речь произнес. Много чего сказал теплого и хорошего. И производительность, говорит, улучшается. И производство, говорит, сильно вперед прет. И качество, говорит, товара становится замечательным. Сам бы, говорит, покупал, да деньги нужны. Бодрые вещи говорил. Раз двадцать его народ перебивал и хлопал ему. Потому всем же приятно, когда производительность повышается. Сами понимаете. А после докладчик стал цифры приводить. Для наглядности сказанного. Привел две цифры и чтой-то осип в голосе. Взял стакан воды, глотнул. А после говорит: — Устал, говорит, я чтой-то, братцы. Сейчас, говорит, закурю и буду опять продолжать цифры. И стал он закуривать. Чиркнул спичку. А спичечная головка, будь она проклята, как зашипит, как жиганет в глаз докладчику. А докладчик схватился рукой за глаз, завыл в голос и упал на пол. И спичками колотит по полу. От боли, что ли. После ему глаз промыли и платком завязали. И снова его на кафедру вывели. Вышел он на кафедру и говорит: — Чего, говорит, цифры зря приводить и себя подвергать опасности. И так все ясно и понятно. Считаю собрание закрытым. Ну, народ, конечно, похлопал докладчику и по домам пошел, рассуждая между собой — к чему, мол, этими цифрами мозги засорять, когда и так все видно. Самодеятели Самодеятельность, граждане, слово модное. Бывают такие, например, театры самодеятельные, кружки бывают, клубы… В столицах это явление заурядное. Обычное явление. А вот в провинции это только что внедряется. И веришь ли, читатель, слезы умиления на глазах появляются, когда узнаешь про провинциальную самодеятельность. Скажем, Баку. Городишко не так уж чересчур большой. А тоже, поглядите, самодеятельность развивается. Газета «Бакинский рабочий» пишет: Не так давно в Белогородском клубе им. Шаумяна по инициативе кружка друзей клуба проведен был вечер самодеятельности… Далее газета сконфуженно продолжает: Большинство членов кружка были пьяны. Между прочим, один из кружковцев до того договорился, что стал рассказывать анекдоты о евреях… Ей-богу, слезы на глазах появляются. Кулаки сами собой сжимаются. Так бы вот взял этого самодеятельного еврейского анекдотиста, да в темном углу по мордасам, по мордасам. Заметку свою газета заканчивает с легкой грустью: На вечере за два часа выпито было 10 ведер пива. Слезы на глазах появляются. В зубах легкий скрип. Кулаки сами собой сжимаются. Так бы вот взял эти 10 ведер, выпил бы, а после пустым ведром по головам этих самодеятелей. Ах, ей-право, до чего в провинции эта самая, как ее, черт ее побери, ну, самодеятельность, что ли, внедряется!.. А так все остальное ужасно хорошо и благополучно. И дела идут, контора пишет. Ключи на комоде. Дорвались Ух и накрутим же мы сейчас хвост ждановским мужикам! Дайте, братцы, только отдышаться. Дайте только дух перевести. Очень уж мы, знаете, сердимся на этих ждановцев. Сейчас объясним все по порядку: что, к чему и почему. Ну держись, ребята! А есть, знаете, такое село Ждановка. И было в этом селе четыре трактора. Четыре новешеньких коммунальных трактора. И пущай теперь ждановские мужики ответят, куда они, между прочим, щучьи дети, позадевали эти тракторы? Ась? Ага, небось молчат. Корежатся от совести. Вот мы им еще пару поддадим. Хватай их за бороденки! Так вот, между прочим, насчет этих тракторов. Первый трактор у них, видите ли, сломался. А отчего он, позвольте узнать, сломался? Не почесавшись, ведь и чирий не вскочит. Оттого он сломался, что Васьки Великанова корова рогом чтой-то там прободала. Одним словом, какую-то нужную штуковину смяла рогом. Ах какие, право, несознательные хозяева эти Великановы! Ну разве ж мыслимое дело — допущать несознательную корову до трактору? Да разве ж она понимает науку и технику? Тьфу, захворать можно от таких ненормальностей! Теперь пойдем дальше. Второй трактор у них в воду свалился. Отчего он в воду свалился? Оттого он в воду свалился, что ждановский мужик Иван Николаев Косоглотов некультурно управлял этим трактором. И, будучи маленько под мухой, шибко попер на этом тракторе и с обрывчика сверзился. Пущай этого Косоглотова теперь весь мир знает и его презирает. У третьего трактора отчаянные ждановские парнишки какую-то немаловажную штуковину оторвали. И теперь, ежели говорить прямо, по совести и без прикрас, то остался у них, у ждановцев, единственный один трактор. Оно, конечно, и с одним трактором жить можно. Да только не такие это ждановские мужики. Это очень дико отчаянные мужики. Дорвались они, знаете, и до этого трактора. И трактор этот им теперь вроде автомобиля, только что без гудка. Истинная правда. Чуть, знаете, они напьются маленько — сейчас велят трактор им предоставить. Ну и катаются на ем, что ответственные. Председатель, подлая его душа, тоже ежедневно катается. Он до того, знаете, разленился через этот трактор, что идет, например, к куму своему, к Петровичу, через три дома — и то велит трактор себе подавать. И прет на нем стоя. А касаемо свадеб в Ждановке и говорить не приходится. Молодых обязательно даже на тракторе развозят. Гостей тоже. А ведь гость, ежели он клюкнувши, он обязательно блюет на трактор. Разве ж это мыслимое дело — блевать на трактор? А когда ребятенка недавно у Власовых октябрили, его тоже на тракторе везли. Ребятенок, знаете, дико орет и вообще истекает, а его прут и прут. Да еще сам папаша Власов сзади на трактор вскочивши и орет: ого-го! Вот какие ядовитые делишки творятся у ждановцев. Пущай теперь вся республика про них знает и проклинает. А так на остальном деревенском фронте все обстоит довольно отлично и симпатично. За исключением, значит, тракторов. И хотя бы в центре на этот счет небольшой декретик удумали — мол, не катайтесь, черти ситцевые, на тракторах. Это ж вам не моторы. Понимать надо. Дым отечества А вот, граждане, тихая акварельная картинка нашей провинциальной жизни. Представь, читатель. Вечер. Снег под ногами похрустывает. Фонарики небольшие этакие светят. И стоит себе, будка этакая, тоже небольшая, корявенькая. Воду она подает жителям. А у будки — две домашние хозяйки с ведрами. Одна хозяйка нацедила себе два ведра, присобачивает их к коромыслу. Сейчас пойдет. А другая хозяйка сердито отчитывает сторожа в будке. — Почему, — говорит, — у тебя с ведра пятак, а в других будках по три? Небось, бродяга, зажиливаешь две народные копейки? Из окошечка сердито лезет лохматая голова. Голова сморкается, ловко надавив нос одним пальцем, и говорит с хрипом: — Наживешь с вас, дьяволов! Приказано пятак — только и делов. — Делов, делов, — возражает хозяйка. — Вода, что ли, у тебя, у бродяги, вкусней? Хозяйки, еще побранившись слегка, отходят от будки, делясь впечатлениями. — Я бы, — говорит одна, — нипочем бы не стала деньги растрачивать, потому — жалко. Я бы сама на реку ходила, да только неинтересно, милая, под лед падать. Страсть склизко… — Да уж, — говорит другая, — под лед, это верно, прохладно падать. Лучше уж я пятак заплачу, а уж чтоб с конфортом… Хозяйки скрываются в тени. Поскрипывает снег под ногами. Луна соперничает светом с фонарем. Тихо. Где-то жалко играет гармоника. Вот тихая провинциальная картинка! — Где ж это такой медвежий уголок? — ядовито спросит читатель. Как где? А в Ленинграде, милый читатель! На Большой Охте. Неужто не признал? Водопроводов там нету, а водой торгуют разно: где три копейки берут, а где и пятак. От этого жители сильно обижаются. А ученые профессора проекты строят: воздушные сады на крышах, фонтаны и радиоприемники. Эх-ма! Кабы денег тьма… Хитер человек Ну и хитрый же народ нынче пошел! Крыть, братцы, нечем. Скажем — клуб. Скажем — до зарезу ремонтировать его нужно. А денег, скажем, ни черта нету. Чего, например, делать? Может, мы с тобой, читатель, и не знаем чего, как люди неискушенные, ну а публика досконально знает. Она собаку на этом съела и кошкой закусила. Ах, хитер народ, едят их мухи! Конечно, клубное помещение — дело ненадежное, хрупкое дело. Изнашивается быстро. Потому — не железо. Скажем — один парнишка плюнул на стенку для блезиру. Другой плюнул. Третий плюнул. Десять плюнуло, и, глядишь, — не стена, а болото. Грибки растут. Мокрицы, например, резвятся. Каракатицы ползают. И вообще, значит, износилось помещение, и требуется до зарезу его ремонтировать. С деньгами каждый дурак ремонтировать может. А попробуй без денег! Хитер народ. Он и без денег может. Потому — лазейка есть. Сейчас про нее скажем. Дайте только развить фантазию насчет хрупкости помещения. Скажем — теперь окно. Присели ребята на окно. На подоконник. А один парнишка, разговаривая насчет международной революции, размахнулся шибко рукой и выпер по нечайности одну стекляшку. Ну, выпер. Сегодня выпер. Завтра выпер. Послезавтра та же картина. И глядишь — через месяц холодно. Сквознячок бороды треплет. И вообще — ремонтировать нужно. То же и насчет пола. Одну половицу вынули для блезиру. Другую вынули. Десять вынули — крыть нечем. Сами посудите: где же ходить народу? Не летать же без пропеллера и без бензина по воздуху? А если не летать по воздуху, то, значит, срочно ремонтировать требуется. А денег, заметьте, нету. И не то чтобы предместком растратил. А вообще нету. Не печатать же своими средствами? Вот тут-то и выплывает хитроумная затея. Сейчас про нее скажем. Дайте только передохнуть и папироску выкурить. Затея — переехать в другое помещение. Так народ и делает. Одно помещение испортили — и подыскивают другое. Три таких почтенных учреждения нам известны. Про одно не скажем. Конфузить не желаем. Может, оно исправится. Про другое намекнем слегка. Оно само догадается. Оно в седьмой раз переезжать хочет. И теперь на прелестный двухэтажный особняк нацелилось. Быть особнячку пусту! Третьего учреждения, если говорить правду, не знаем. Сказали на всякий случай. Пущай другим неповадно будет. А так на всем остальном культурном фронте все обстоит отлично и хорошо. Дела идут, контора пишет. И спектакли ставятся. Тяжелые времена Перед магазином Егорьевского кредитного общества Иван Егорыч остановился. Он успокоительно похлопал рукой по брюху лошади и сказал ей: — Входи, Маруська… Входи, не пужайся. Чичас мы тебе хомут купим, дура твоя голова. Не понимаешь своего счастья… Лошадь тревожно фыркнула одной ноздрей и вошла вместе с хозяином в помещение. Покупатели радостно удивились. Кто-то с восторгом махнул рукой и сказал: — Ну-у, лошадь, братцы, в лавку пришедши. Ах, дуй их горой! Маруська остановилась у прилавка и ткнулась мордой в конторку, рассчитывая на овес. Заведывающий испуганно отстранился и обидчиво сказал Иван Егорычу: — Да ты что ж это, бродяга? Ты что ж это с лошадью пришедши? — Да мне хомут надо-то, — сказал Иван Егорыч. — Примерить чтоб… А лошадь, ты не беспокойся, она тихая. Не пужается посторонних предметов. Заведывающий отмахнулся от лошадиной морды счетами и с удивлением сказал, обращаясь к покупателям: — Да что ж это, братцы? Лошадь у меня в магазине… Да что ж это такое будет? Она и нагадить может на полу… И покупателя раздавить… — Нету, — сказал Иван Егорыч, — она дюже смирная. Гляди, стоит, в конторке роется… Не махай на ее счетами-то. Не имеешь права махать на животную. Заведывающий побагровел, всплеснул руками и бросился к двери, призывая на помощь милицию. — Ладно, не расстраивайся, — сказал Иван Егорыч. — Не рви глотку-то — жрать пригодится… Ну нельзя — не надо. Эка штука. Так бы и сказал: нельзя, мол, с лошадью. Я и уйду. Дерьма тоже. Егорыч потянул лошадь за уздечку, чмокнул губами и сказал: — Что ли идем, Маруська. Гонят отсюдова, дьяволы. Иван Егорыч вышел из лавки, плюнул сквозь зубы на дверь и сказал, обращаясь к публике: — Ну и времечко. Лошадь в лавку не допущают… А давеча мы с ей в пивной сидели — хоть бы хны. Слова никто не сказал. Заведывающий даже лично смеялся искренно. А этот нашелся гусь… Ну времечко. — М-да, — сказал кто-то из толпы сочувственно, — тяжелые времена. Два кочегара Было это в Хабаровске. Или в крайнем случае во Владивостоке. Где-то, одним словом, в тех краях. Началось все с сущих пустяков. Жили, например, два кочегара. Одного кочегара фамилия, не любим сплетничать, — Рыжиков. Другого — Шеляев. А был у Рыжикова сын — партийный пионер Костька. У Шеляева же — беспартийный младенец Васька, пяти лет. Однажды парнишки подрались между собой. С чего это у них началось — не могу вам сказать. Или, может быть, Васька языком подразнил пионера. Или, может быть, Костя-пионер сказал какие-нибудь стишки, например: «Васька-васенок — свиной поросенок». Но только драка у них произошла форменная. Победил пионер Костя, — надрал вихры своему противнику. Беспартийный же Васька с громким ревом подрал жаловаться к своему папаше. А папаша, кочегар Шеляев, сильно расстроился. Вечером пошел принимать дежурство от Рыжикова и говорит ему: — Ну, — говорит, — берегися, Рыжиков! Я, — говорит, — твоему щенку голову оторву с корнем, ежели что. Пущай не бьется с моим Васькой в другой раз. А папаша Рыжиков был гордый папаша. — Не стращай, — говорит. — Не испужался! Ишь ты, — говорит, — какой нашелся характерный — детские головы с корнем отрывать. А ежели они — нам смена? Да я тебя за такие слова расстрелять, бродягу, могу. — Ах, так! — удивился Шеляев. — Кочегаров расстреливать? Которые в союзе состоят расстреливать? Да я тебя за это в Соловки могу спрятать, сукинова сына! Ну, слово за слово. Рассердились они друг на друга. Рыжиков ушел с дежурства, плюнул и думает. «Я, — думает, — подсижу тебя, бродягу. Я тебе такую пакость состряпаю — не зарадуешься». Кочегар Шеляев принял дежурство и тоже думает: «Погоди, — думает. — Я тебя, гадюку, подковырну. Я тебе чего-нибудь в котле испорчу. Или, вот, например, возьму да с одиннадцати атмосфер на восемь спущу… Оправдывайся, бродяга, после… Будешь знать, как кочегаров расстреливать»… Сказано — сделано. Снизил Шеляев пар до восьми атмосфер. На другой день принял дежурство Рыжиков. «Эге, — думает, — пакости мне строить? Погоди, я тебе на шесть атмосфер спущу. Накось, выкуси!» Сказано — сделано. Спустил Рыжиков пар до шести атмосфер. Падающая энергия, конечно, упала. Народ дивуется, а однако, что к чему и почему — не понимает. На другой день принял дежурство обратно Шеляев. «Эге, — думает — шесть атмосфер? Да я тебе, бродяге, четыре устрою. И воду, подлецу, с резервного котла спущу. Пущай все к чертовой матери лопается». Сказано — сделано. Спустил кочегар до четырех атмосфер. И пар из резервного котла выпустил. Ждет, что будет. На другой день хотел Рыжиков до двух атмосфер спустить и крантик вообще отломить к чертовой бабушке. Но не пришлось. Специальная комиссия взяла кочегаров в оборот. Теперь чего будет — неизвестно. А, впрочем, если раскинуть мозгами, то предвидеть можно. Сыновья, Вася с Костей, непременно помирятся. Потому счастливое безоблачное детство. Кочегары, скорей всего, тоже помирятся. Все-таки в одном союзе состоят и живут на одной улице. А вот со стороны комиссии предвидим едкие неприятности. И верно: Хабаровская газета «Рабочий Путь» пишет: Райком постановил уволить этих двух кочегаров и внести в членские книжки выговор. Будет, ох, будет теперь время у безработных кочегаров подумать о случившемся! Вы читали тексты рассказов, фельетонов, коротких произведений Михаила Зощенко: Дрова Новое в искусстве Спичка Самодеятели Дорвались Дым отечества Хитер человек Тяжелые времена Два кочегара Светлый гений Рассказы Зощенко 1925-30 годов, русского писателя, классика сатиры и юмора, мастера короткой прозы, юмористических рассказов и сатирических фельетонов. Улыбайтесь, дамы, господа и товарищи! haharms.ru Зощенко Михаил Михайлович |
ГЛАВНАЯ
Зощенко Михаил - стр 1 Зощенко Михаил - стр 2 Зощенко Михаил - стр 3 Зощенко Михаил - стр 4 Зощенко Михаил - стр 5 Зощенко Михаил - стр 6 Зощенко Михаил - стр 7 Зощенко Михаил - стр 8 Зощенко Михаил - стр 9 Зощенко Михаил - стр 10 Зощенко Михаил - стр 11 Зощенко Михаил - стр 12 Зощенко Михаил - стр 13 Зощенко Михаил - стр 14 Зощенко Михаил - стр 15 Зощенко Михаил - стр 16 Зощенко Михаил - стр 17 Зощенко Михаил - стр 18 Зощенко Михаил - стр 19 Зощенко Михаил - стр 20 Зощенко Михаил - стр 21 Зощенко Михаил - стр 22 Зощенко Михаил - стр 23 Зощенко Михаил - стр 24 Зощенко Михаил - стр 25 МИХАИЛ ЗОЩЕНКО рассказы: ЗОЩЕНКО рассказы 1920 ЗОЩЕНКО рассказы 1 ЗОЩЕНКО рассказы 2 ЗОЩЕНКО фельетоны ЗОЩЕНКО для детей ЗОЩЕНКО биография 20 40 60 80 100 120 140 160 180 200 220 240 260 280 300 320 340 360 380 400 420 440 повесть |
Читать ЗОЩЕНКО.М.М. на haharms.ru