| ГЛАВНАЯ Драгунский Драгунский Драгунский Драгунский Голявкин Голявкин Погодин Погодин Коршунов Каминский Антонова Гамазкова Тарловский Пивоварова Кургузов Успенский Успенский Успенский Успенский С Бродский Хармс рассказы детям Зощенко для детей рассказы школьникам |
Детские рассказы про собакЭдуард Успенский
Как правильно любить собак Маленькая собака Астра Это была моя главная собачья любовь. Однажды, под нажимом моей четырёхлетней дочери Татьяны, я начал поиск новой собаки. В этот раз я решил не делать ошибку. Раз я живу в городе – заведу не какую-нибудь, а именно строго городскую собаку. Во-первых, она должна быть небольшой, чтобы спокойно бегать и прыгать в городской квартире. Во-вторых, не должна быть охотничьей, чтобы не тосковать по норам, болотам с утками, барсукам и кабанам. В-третьих, не должна быть комнатной, типа болонки, чтобы не превращаться в игрушку, а всё-таки оставаться СОБАКОЙ. Для этой цели лучше всего подходили собаки породы тибетский терьер. Эта порода только начала тогда появляться в Москве. Как мне рассказали заводчики, вывели этих собак далай-ламы в Тибете. Собаки были небольшие, достаточно лохматые, чтобы не бояться снега. Кусачие, чтобы не быть игрушкой. И очень себя уважающие и даже величественные, потому что Тибет не терпит суеты. Вывозить их с Тибета ламы не разрешали: – Мы их для себя выводили, а не для каких-то там европейцев! Но однажды один английский врач вылечил главного тибетского ламу, и ему в подарок дали две штучки этих собак. И собаки появились в Европе. И мы решили: – Дочь, поехали. Когда мы вошли в комнату, где жили собаки, собачья мама бросилась нас кусать. А весёлые лохматые щенки, наоборот, очень обрадовались и срочно прибежали к нам облизывать пальцы. – Такие милые, – сказала хозяйка, – что жалко отдавать. – Поэтому мы их продаём, – вставил муж. Мы с дочкой выбрали самого активного щенка с белой хризантемой на чёрном лохматом носу, заплатили положенные деньги (одна треть месячной инженерской зарплаты) и радостные уехали. Оказывается, мы выбрали самого лучшего щенка (сучку), остальные были забракованы специалистами из клуба, как не соответствующие показателям породы (то лапы длиннее, то хвост короче). Имя для собаки выяснилось сразу – из-за белой хризантемы на носу её назвали Астра. Я решил, что буду её воспитывать как собаку-солдата. Никаких диванчиков, никаких подушечек. Спать на коврике, есть из миски (не из рук), все команды («лежать», «сидеть», «ко мне», «нельзя») выполнять беспрекословно. И принятое решение я проводил в жизнь, несмотря на жалобные просьбы дочери и жены: – Папа, можно собачка поспит со мной? – просила дочь Таня. – Ни за что! – Слушай, ну пусть собачка полежит на диване, – требовала жена. – Она меня греет. – Астра, на место! Сидеть! – приказывал я строгим голосом. Мой друг, писатель Юрий Постников, он же Юрий Дружков, – классный писатель и издатель, автор Карандаша и Самоделкина, с трудом выносил такое отношение к животным. Однажды он пришёл ко мне с самодельным протестным плакатом. На плакате была грустная собачья морда, перечёркнутая чёрной тюремной решёткой, и по решётке шла яркая надпись: «СВОБОДУ УЗНИКАМ ТИРАНА ЭДУАРДА!» Этот плакат он прикрепил к нижней полке одёжного шкафа – там, где живут ботинки. Потому что Астра в глубине ботинок выбрала себе наблюдательный пункт. Мой друг финский писатель Ханну Мякеля до сих пор выкрикивает этот лозунг, когда я хочу переменить его маршрут в Москве или повести не в тот музей, который он мечтает посетить. И тут у Астры проявилось одно ценное качество. Она никак не могла пережить, если из дома что-либо выносили. Человек, выходящий из дома с портфелем, был враг. Даже защитник прав животных Юра Дружков выходил из дома отдельно от своего портфеля. Портфель ему приносили потом. Так что Астра стала у нас сторожевой собакой. Потом получилось так, что я жил вдвоём с четырёхлетней дочерью на даче. И мне иногда приходилось ходить в магазин, оставляя спящую дочь одну. Астра садилась с ней рядом, и если кто-то приближался, она немедленно взбегала по этому «кому-то» и пыталась укусить его в нос. Я мог быть спокоен за дочь. Так Астра стала у нас охранной собакой. Умнее собаки я в жизни не видел. Если она хотела есть, она подходила к холодильнику и трогала его лапой. Если она хотела пить, она подходила к умывальной раковине с краном и лаяла. Ещё она любила доставать мяч из воды. Помню, поздняя осень. Я хожу с Астрой по дачному посёлку Мозженка, собираю грибы навозники. Такие зонтичные на тонкой ножке. Их никто не собирает, а я их люблю. Тем более, тогда я был бедный. В процессе поиска иду по крутому и высокому берегу Москвы-реки и вижу внизу – дачники купают своих собак. Они кидают им в воду палки и приказывают: – Шах, подай! – Цезарь, апорт! Собаки радостно входят в воду на пол-лапы, а потом радостно бегут обратно. Ни одна посылку не подаёт. У меня с собою мячик. Я размахиваюсь и кидаю его на середину быстрой реки. – Астра, подай! Маленькая Астра мохнатым клубком скатывается с высокого берега, прыгает в воду и отчаянно плывёт за мячиком, сносимая сильным течением. Она цапает мячик, выбирается на берег и мчится ко мне наверх. Всё, мячик у меня в руках. Я спокойно шагаю дальше. А снизу раздаётся крик поумневших и прозревших дачников: – Шах, кому говорю, подай! – Цезарь, вперёд! Астра готова была плыть за мячиком в любом водоёме, в любую погоду по сто раз. Потом я научил Астру играть в прятки с дочерью. Маленькая Татьяна забиралась в одёжный шкаф или на холодильник, и я приказывал Астре: – Ищи! Она бегала, бегала по квартире. Потом подбегала к шкафу и говорила: – Аф! – к полному восторгу всей семьи. Таня вылезала из шкафа и давала Астре кусочек колбасы. Так у нас Астра стала няней. И вот мы уже постоянно живём в селе Троицком под Переславлем-Залесским. Мы с женой и дочкой купили там дом рядом с художниками Виктором Чижиковым и Колей Устиновым. Первым делом я усовершенствовал огромный сарай-коровник, примыкавший к дому. Врезал в него несколько окон. Благо в Москве их можно было найти легко и задаром. Многие люди, въезжая в дома-новостройки, меняли всё что можно: двери, окна, полы. А всё то, что заменялось, выставляли во дворы. С тремя светлыми большими окнами (на удивление всей округи Переславля, я врезал одно окно в потолок) сарай превратился в волшебный дом. В любую грозу, в любой вечер он был светел и удобен. В сарае я устроил стол для настольного тенниса, и все деревенские и дачные ребята паслись у меня с двух часов до темноты. Если, конечно, Астра была заперта. Астра дружила с деревенскими ребятами и даже играла с ними – приносила мячик из воды. Но это только вне дома. На пруду, в лесу, в поле – пожалуйста. Но как только мы всей группой подходили к калитке нашего участка, Астра становилась на пороге и страшно рычала. Мол, всё, дружбе конец, дальше начинается служба. Ребятам было даже обидно: – Астра, Астра, мы свои. – Р-р-р-р-р-р-р-р-р! Если я заходил с Астрой в какой-нибудь дом, я первым делом бросал в углу какой-нибудь свой предмет – рюкзак, сумку, шапку или просто Астрин поводок. Астра садилась на пол и начинала поводок защищать. Если кто-то из хозяев приближался ближе чем на метр она рычала и делала мелкие выпады. Потом она расширяла радиус защиты объекта, хозяевам разрешалось подходить не ближе, чем на два метра. А под конец она бросалась на того, кто просто зашевелился на своей табуретке. Деревенские жители очень уважали Астру. Называли её Экстрой в честь знаменитой водки «Экстра» и просили щенков. Однажды Астра родила, правда всего одного щенка. Да и вообще неизвестно от кого, от какого-нибудь сельского Шарика. И все, кто просил щенков, стали говорить: – Я бы не против, да вот жена… – Мы скоро уезжаем в город, а там собаку трудно воспитывать. – Ну её! Будет лаять зимой, пугать. Пришлось Ириску оставить себе. К этому времени мы жили в небольшом деревянном доме на станции Клязьма. Но если Астра была золото собака, то Ириска оказалась фигня. Она взяла всё плохое от папочки. Лаяла по пустякам, боялась всего, что больше стула, воровала продукты. Но что делать – прожила у нас двенадцать лет. А Астра прожила с нами пятнадцать лет. И вдруг заболела раком. У неё появились огромные раковые опухоли. Мы узнали, что в институте, где лечат рак, есть отделение для больных собак. Я привёз туда Астру, её осмотрели и просили оставить. Скоро её прооперировали. Операция прошла успешно. Мы ездили в собачье отделение, кормили Астру, гладили. И вот она, живая и здоровая, снова работает комендантом дома. К сожалению, раковые опухоли устроены так, что после того как их растревожат, они дают метастазы по всему организму. И очень скоро добивают живое существо. Так случилось и с Астрой. Через три месяца она умерла. В последующие годы я не давал оперировать собак, и они с опухолями довольно долго жили. Собака Пиявка Собака, которая принесла мне больше всего огорчений, называлась Пиявка. Самое интересное, что имя дали ей за много дней до того, как по-настоящему проявилась её пиявочность. Ей это имя я дал с опережением. Просто за породу. И как оказалось, не зря. Что же это за порода такая? Это ягд-терьер. Собака, выведенная для охоты на норных, – барсуков, лис. И для охоты на кабанов. Этих собак обычно держат в сараях: для жизни в семье они мало приспособлены, поскольку совершенно неуправляемы. Вот что сказано в одной английской книге: «Ягдтерьеры могут служить для доставки утки из воды при охоте. Но, как правило, утку хозяину не отдают». Почему же я решил завести такую собаку? Потому что из мелких злых собак она была самая недорогая. (В конечном результате самые недорогие собачки обходятся дороже самых дорогих. У одного моего знакомого ягдтерьер сделал себе нору в перине. А у другого прыгнул с холодильника на люстру и вместе с люстрой грохнулся на пол.) Просто один автогонщик рассказал мне, что его ягдтерьер Мишка прекрасно охранял его гоночную машину. Ни один угонщик не смел к ней подойти. И вообще, собака у него была любимцем семьи. Это меня и подкупило. Впоследствии, когда я поговорил с его женой, оказалось, что собака была не такая уж радостная. В молодости она спрыгнула с холодильника на люстру, а в средние годы сделала себе нору из пуховой перины. Когда мы с моим секретарем Анатолием приехали за ягдтерьерчиком то ли в Люберцы, то ли в Битцу, выяснилось, что собаки живут не в городе, где хозяева, а в соседнем дачном посёлке, в сарае. Поехали в дачный посёлок. В дачном посёлке, внутри сарая, была сделана будка, а перед будкой маленький загончик для какашек. Из будки вылетела собака, похожая на большую крысу на тонких ножках, и с рычанием стала грызть сетку загончика. Вслед за ней высыпали два весёлых щенка, один другого веселее, и стали таскать друг друга за хвост. С одним из этих весельчаков мы и уехали домой. Сначала собачка была как собачка, слушалась, шла ко мне по призыву и весело носилась по дому. Потом стало заметно, что она не очень стремится подойти к хозяину. Её надо было долго упрашивать и что-то интересное ей показывать. Она подходила, рассматривала это интересное и быстро уносилась прочь. Иногда её удавалось схватить, но это случалось редко. Движения её были мгновенными. Однажды, уже много позже, не успели во дворе закрыть калитку. Пиявка тут же выглянула наружу, увидела удаляющегося гражданина и торпедой, никого не спрашивая, полетела к нему. Скоренько она цапнула дядю как следует и, довольная, полетела домой. Причём всем своим видом она показывала: «Вот какая я молодец! Не зря хлеб ем». Несчастный гражданин, хромая, вернулся к нашим воротам и позвонил. – Я знаю, что ваша собака в хороших руках и ей сделали все прививки. Я не буду скандалить, я просто прошу вас купить мне новые брюки за тысячу рублей. Мы немедленно выделили ему требуемую сумму. Гражданин слегка смягчился: – Я знаю эту породу. Это охотничьи собаки. На кабана. У нас в деревне две такие собаки быка завалили. Жаль, что меня не было дома, все переговоры с гражданином вели мои домашние. Я бы всё подробно узнал об этом сваленном быке, а так говорю без подробностей. Если Пиявка ещё раз его укусит, я его подробно расспрошу. Вместе с Пиявкой у нас жила собака Дира – чёрный терьер. И пока Пиявка была маленькой, она слушалась Диру. Но как только мелкая Пиявка подросла, она как-то незаметно стала главной. Она треплет Диру за ноги, виснет у неё на ушах. Спит на Дире. Пиявка всегда выбирает более интересную миску и всегда успевает первой схватить кусок хлеба или косточку, которые бросают собакам. А то и оба куска. Свой террор она довела до того, что Дира как сторожевая собака стала бесполезной. Обе собаки живут в одной большой Дириной будке, хотя у Пиявки есть своя маленькая. Едва Дира хочет выйти из будки, чтобы облаять гостя, Пиявка вцепляется ей в шерсть, начинает рычать и не выпускает её на работу. Пришлось держать их по разные стороны загона. Слава Богу, один из наших питомцев, ворон Клавдий, не подчинился Пиявке. Он, наоборот, доводил её до сумасшествия. Она обычно подбегала к его вольеру и начинала получасовое тявканье. Это её беспрерывное тяв-тяв-тяв… тянулось километрами и часами с небольшими перерывами на набирание воздуха. Ворон тоже научился лаять. Но он лаял спокойно и важно: «Ав! Ав! Ав-ав!» Он подходил к краю вольера и клевал Пиявку в нос. Она хотела схватить его за клюв, а он прицельно клевал и клевал её в нос. Когда ворону давали мясную кость, как деликатес, Пиявка первым делом неслась к ворону и поднимала дикий скандал – как так, почему это кость посмели отдать не Пиявке, а какой-то глупой носастой собаке? Однажды ворон поразил нас. Вместо того чтобы взлететь на шест в вольере и там спокойно разбираться с костью, он опустился на пол, подошёл к сетке, лёг на бок на крыло и, взяв кость одной лапой, стал качать её перед носом Пиявки. Вопль, который подняла Пиявка, был невероятный. Это было длиннющее: «Тяяяяяяяяя… на полкилометра… яяяв!» Мне кажется, Пиявка не умерла от злости только потому, что потеряла сознание. Трудно было гулять с Пиявкой в парке. Она хотела бежать во все стороны, только не туда, куда хотели идти мы. Был способ удерживать Пиявку рядом. Это – мячик. Если она видела в ваших руках теннисный мяч, она, как загипнотизированная, смотрела на него. Надо было бросить мяч как можно дальше, и она стрелой бежала за ним. Не успевал мяч упасть на землю, как она хватала его зубами и неслась к вам. Мяч можно было бросать двадцать раз, пятьдесят, сто. И она бегала за ним двадцать, пятьдесят, сто раз. В конце концов отсыхала рука, и при последней подаче мяча надо было срочно хватать Пиявку и запихивать её в ошейник. Иначе она скрывалась на неведомых дорожках парка с непредсказуемыми последствиями… Два дополнения к Пиявке Первое Однажды мы взяли Пиявку в городскую квартиру. Она быстро обнюхала все углы, пробежала по обеденному столу, попила воды из блюдечка и заметила клетку с попугаем. Клетка была пуста. Обычно наш попугай Жан Жак (розелла) летал по комнатам свободно. Загнать его в клетку было немыслимо. Он грыз плинтусы, откусывал корешки книг и прилетал домой только позавтракать или поужинать. Причём он очень внимательно смотрел, как бы мы не закрыли за ним дверцу клетки. Пиявка сообразила: раз есть клетка, должна быть и птичка, – и пошла разыскивать эту самую птичку. Она нашла её в соседней комнате сидящей на двери. Пиявка нашла её не по шуму крыльев, а по помёту под дверью. Она подняла глаза и, увидев птицу, побежала вверх по двери к попугаю. Это только казалось, что она побежала. В самом деле, она прыгнула и, перебирая лапами, долетела почти до верха. И было впечатление, что она бежит. Попугай схватился за сердце и от ужаса даже не взлетел. Пиявка прыгнула второй раз. В этот раз её пробег был чуть ниже. Но она упрямо прыгала и прыгала. С каждым разом ей удавалось пролететь всё меньше. Со стороны её бессмысленные прыжки вызывали смех, ведь было понятно, что скоро она не прыгнет выше плинтуса, но характер и порода брали своё. Так она могла и умереть от разрыва сердца. Сердобольная Элеонора взяла Пиявку на руки и затормозила этот бессмысленный аттракцион. И впервые в жизни попугай Жан Жак прямой наводкой помчался в свою клетку. Мне показалось даже, что он сам закрыл за собой дверцу. Второе У нас в вольере, отчасти выходящем на улицу, жил ворон Клавдий. Тот самый, который дразнил Пиявку костью. Он немного умел говорить. Однажды к нам пришла очень довольная собой старушка и заявила: – А я с вашим вороном разговаривала. – Как вы с ним разговаривали? – Я ему говорю: «Карлуша, Карлуша», а он мне говорит: «Иди отсюда!» Мы оторопели. Чтоб наш Клавдий говорил такое! А потом мы подумали и поняли. Когда мы разговаривали с вороном, Пиявка постоянно мешалась. Она бегала вокруг вольера и лаяла. И мы всегда кричали ей: – Иди отсюда. Иди отсюда! Вот он и научился. Вороны очень способные. Пиявка долго жила у нас. Её трудолюбие было невероятно. Просясь в дом или на волю к Дире, она могла лаять и подвизгивать несколько часов подряд, не останавливаясь. Особенно это малоприятно ранним летом часов в пять утра. Чтобы не травмировать соседей, мы запирали Пиявку в гараж. И тогда только мы одни слышали её непрекращаемый, приглушённый лай. Короче, последние два года вся наша жизнь была постоянной борьбой с Пиявкой. Очень вас прошу, если вам не надо охотиться на кабанов, не надо добывать лис и барсуков, не заводите себе ягдтерьера. © Copyright: рассказы о собаках для детей |
|