Жванецкий М: Рассказы подрывника
	Михаил Жванецкий 1980 (рассказы, монологи)     Рассказ подрывника Как я пишу?.. Жлобство – это не хамство Трудности кино Писательское счастье      Рассказ подрывника Я, в общем, тут чуть не подорвался... Просили рассказать. Мамаша! Что, я не понимаю? Да не беспокойтесь… бть… дети могут не выходить. Ну что… бть… вы все такие нежные? Ну действительно, чуть все не сыграли в... Бть… Степь... Канал... Идет баржа... Белая!.. Длинная, как!.. Ромашки!.. Ну просто!.. И тут подрывники суетятся… как… Заложили килограмм по пятьсот тола и тротила …его знает! Провода у них длинные… как… И тут надо было дернуть за!.. Ну чтоб… Бть… Главный орет: «Махну платком!.. Давай!.. Но только по платку… прошу… Если дернешь без платка… Мы ж на барже… Не надо! Не стоит… Мы ж будем проплывать!..» Ну, он только собрался… А тут все готово... огромная баржа… Поле это… огромное… ну, как… голое, как… Ну точно… И ни одной… вокруг… Ну действительно, как!.. Он уже поднял платок, мы думаем: ну!.. Бинокли... И тут кто-то как заорет: «Стоп!.. Прошу!.. Стоп… Умоляю!» А главный в мегафон: «Кто крикнул “стоп”?!.. Из вас… Кто мне… Я сейчас каждую… Я сейчас из нее!.. Мы ж в определенной точке… У нас же заднего хода нет! Мы ж баржа!.. Нас же несет!.. Чем я этот ”стоп”?.. Какой ногой… Об какие берега?.. Уволю!..» А младший ему: «Я, в общем, на вас! На вашу баржу!.. На ваш канал!.. На всю вашу степь!.. С вашими окрестностями! Ты ж смотри, какая-то плывет... вещь!» Глядят все, аж!.. Всплыла – тротил или тол …его знает… вся в проводах, никто ж не знает, они же специалисты… Как она ту баржу догнала!.. А мы ж все на барже, она под баржой!.. Цепляемся, как!.. Если в не тот пацан, все б… Разлетелись, как вороны… Я – начальнику: «Что ты орешь? Ты молись! Ты этого пацана, ты его должен поцеловать… в… Ты ему должен обнять… Это ж был бы полный!.. Ты в свою Дуську!..» Вот такая приключилась… Ну сейчас все участники каждую пятницу собираются в кафе… А то в видел я тут вас, а вы меня… с бть… с… девушками… Как я пишу? Как я пишу?.. Если бы я знал и мог объяснить, я бы преподавал в техникуме. Я сам не знаю. И не скромничаю, не дай бог. Не скажу, что часто спрашивают, не скажу, что много записок и писем приходит. Я думаю, что, перестань писать, – много вопросов не возникнет. Но иногда кто-нибудь подвыпьет и вдруг спросит: «И где это вы темы берете?» Как будто он ходит в другую поликлинику. Интерес к личной жизни работников искусств нам чужд. Я думаю потому, что в личной жизни этих работников ничего интересного не происходит. Так что пишу я в однокомнатной квартире, там же и живу. Это Ленинград. Хотя до Ленинграда два рубля или час в веселой атмосфере общественного транспорта. До Москвы тоже час. Работаю в мелком жанре, рассчитанном на хохот в конце. Если слушатели не смеются, расстраиваюсь, ухожу в себя и сижу там. Чужой юмор не понимаю: в компанию лучше не приглашать... Ну, там, лысый, длинноносый. Тем, кто не видел, лучше не видеть. Тем, кто один раз видел, тоже не стоит повторяться. К женщинам интерес потерял ввиду большой сложности подходов на улице и отсутствия приходов ко мне. Профессия так называемого сатирика наложила глубокий отпечаток на поведение. Глаза бегают, волосы падают, часто останавливаюсь и круто оборачиваюсь. Одет в серое, так что хожу вдоль стен. Куда-то тороплюсь, хотя на сером сверху не виден. Начитан слабо. На вечеринках молчу, дабы было что печатать. Дома ничего не делаю – отсюда прозвище Квартирант. Давно не танцевал, особенно – темпераментно, яро, с мычанием и подкатами. Мое поколение не танцует, то поколение, что танцует, нельзя назвать моим, хотя я к ним перебегал раза три, но всегда возвращался ввиду слабости здоровья. Пишу коротко. Во-первых, все это можно сказать в двух словах. А во-вторых... Это для тех, кто меня не видел. Для тех, кто не желает видеть, имею отдельный разговор. Жлобство – это не хамство Жлобство – это не хамство, это то, что образуется от соединения хамства и невежества с трусостью и нахальством. Жлобство, простите, так присущее многим из некоторых, которых мы часто встречаем порой и страдаем от этого. От голода голодаем, от болезни болеем, от холода мерзнем, от жлобства страдаем. Если, конечно, вам не повезло и вы тихий, вежливый, исчезающий от прозвищ и частых упоминаний матери... Поздравим себя – все меньше удовольствия хаму, все уже поле его деятельности. Наша берет. В чем был его кайф? Изрыгнуть внезапно, чтоб у всех отвисла челюсть и попадали руки. Чтоб посинели лица в безумных поисках ответа. Было такое. В пору пребывания в толпе мягких, воспитанных дам-с, юристов-с. Но, слава богу, эти времена прошли. Теперь хам получает повсеместный ежедневный отпор. Бледнеть некому-с. Хрупкая скрипачка в автобусе оборачивается и врезает между ртом и глазом матросу-сантехнику так, что тот на глазах корежится, жухнет, пускает жуткий синий дым и сваливается в сугроб. Две нежные школьницы самого субтильного возраста и вида так шарахнули матом в ответ на короткое слово дремучего алкоголика, сопровождающее предложение отойти, что, не дослушав полностью ответ девочек и получив портфелем с коньками по голове, мужчина сошел через закрытую дверь. Поздравим себя – публика перестала распадаться на выступающих и слушателей. Едины все участники дорожного движения. Наличие в руках фагота или Ромена Роллана не дает хаму возможность надеяться, что перед ним интеллигентный человек. Усиленные занятия карате и знание мата без словаря приближает час всеобщего трамвайного равенства. Нерадивость породила дефицит, дефицит – воровство, воровство – хамство, хамство – нерадивость, которая породила дефицит. Отсюда и выход из замкнутого круга, который должен быть, но его надо искать. А пока в преддверии исчезновения хама как отдельной личности его успешно заменяет отдельный коллектив. Трудности кино Очень большие трудности у киношников. Самые большие, жуткие трудности у киношников. Прямо не знаешь. Требования к достоверности возросли, а танков старых нет, маузеров мало. Фрак народ носить разучился. Хамство и грубость в Сибири как раз получаются ничего, а образование в Петербурге не идет пока. Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит – еще ничего, а как рот откроет – так пока не идет. Или там собственное достоинство, вот эта неприкасаемость личности... Чувствуется, что ему рассказывали. Может, требовали, ругали, зарплаты лишали, по больничному не платили. Ну чтобы сыграл он чувство этого достоинства. И видимо, хочет: и голову поднимает, и на цыпочки, и выпивает, чтоб укрепиться, но еще не знает как. Женская гордость – так, чтоб без мата, изнутри... Ну, еще когда лежит, укрывшись простыней, диктор говорит: «Гордая очень». А когда откроется, так еще пока не доносит – вздрагивает, косится, и это еще чувствуется. Граф английский – тоже неловко, боком, все боится войти к себе в замок. Ну если пиджак от шеи на четверть отстает и шейка, как пестик в колоколе, как же ты аристократизм покажешь, если штаны и пиджак надо непрерывно поддерживать?! Или руку королеве целовать, или панталоны держать. И руку пока еще надо у нее искать: она тоже пожать норовит. Еда не дается пока. Вот не само глотание, а еда как трапеза. Старух на консилиум приглашали, но и они подрастеряли искусство еды: тоже норовят целиком заглотнуть и еще – в сумку. А это реквизит. И старики подзабыли ходьбу такую, чтоб пиджак не двигался отдельно от хозяина. Или – весь гитлеровский штаб в мундирах не по размеру, а диктор говорит, что вся Европа на них работает. Но это все внешне, конечно, и раздражает какого-то одного, кто остался в живых и еще помнит. Внутренне плохо идут споры, даже литературные. Все как-то придерживаются одного мнения и, ради бога, не хотят другого, ради бога. Пока еще смешно выглядит преданность одного мужчины одной женщине, пока смешно выглядит. И вообще, обращение с женщиной, все эти поклоны, вставания, уважение, преклонение... Их делают, конечно, но за очень дополнительные деньги. Консультант один, лет восьмидесяти двух, тоже уже замотался: Душанбе, Киев, Фрунзе, Ташкент... «Извольте, позвольте», «Только после вас», «Я был бы последним подонком, мадам, если бы оставил вас в соответствующем положении». Не идет фраза: «Позвольте, я возьму на себя» или: «Вам ведь трудно, разрешите я...» А уж фраза: «Я вами руководил, я отвечу за все» – прямо колом в горле стоит. А такая: «Мне не дорого мое место, дорого наше дело» – получается только по частям. Сложно пока стало играть эрудированного, мыслящего человека, и хоть исполнитель морщит лоб и прищуривается, такой перекос лица еще не убеждает. Сохранились костюмы и обувь, но, когда мы над старинной дворянской одеждой видим лицо и всю голову буфетчицы современного зенитного училища, что-то мешает нам поверить в ее латынь. Группа американских ковбоев на лошадях пока еще криво скачет, и даже у лошадей наши морды. Ну а там – баночное пиво, омары, крики «Я разорен!» или «Мне в Париж по делу!» хоть и русским языком, но ни исполнитель, ни аудитория этого языка пока не понимают. Но с уходом стариков со сцены и из зала равновесие между экраном и зрителем постепенно восстанавливается. Писательское счастье Что такое писательский ум? Не договаривать половину фразы. Что такое писательское счастье? Немножко написать и жить, жить, жить. Что такое писательский ребенок? Тот, кто о любви к себе узнает из произведений отца. Что такое писательская жена? Женщина, которая сидит дома и с отвращением видит в муже человека. Что такое писательская квартира? Место, где у него нет угла. Что такое писатель в семье? Квартирант под девизом: «Ты все равно целый день сидишь, постирал бы чего-нибудь». Что такое писательская жизнь? Ни одной мысли вслух. Что такое писательская смерть? Выход в свет. Почему мне так часто кажется Почему мне так часто кажется, что они ошиблись. Они выдали паспорт не тому человеку. Просто не может быть... Сорок лет, и зовут Миша... И внешность – это все не мое. Должен быть где-то такой человек, которому это все предназначалось. Мне сейчас по моим расчетам что-то около двадцати восьми. Брюнетик. Среднего роста. Худенький. Глаза на все лицо. Довольно мускулистенький. Быстрый. Безо всякого морского прошлого. Я что-то закончил юридическое или географическое. Я более злой. Более четок и пунктуален. Обязателен более... Подвижен... Зовут не Миша, а Юра меня. Я не пишу эту всякую чушь, я что-то читаю... И хожу окруженный студентами, хотя для двадцати восьми это и рановато, но я, вероятно, очень способный. И все-таки главное – это другая внешность, и возраст, и имя. А если это все мое, то я занимаюсь не своим делом и мне еще предстоит поискать, хотя возраст для поисков неподходящий. Если я действительно не своих лет, почему мне так трудно с молодыми? Почему я облегченно вздыхаю, увидев обрюзгшую лысую физиономию с яркими признаками перепоя или пародонтозно-склеротической тоски, с шумами в сердце и свистом в легких. Куда я к этой развалине такой молодой и кудрявый? А эта развалина ко мне? И нас не оторвать. То ли он сейчас приступает к лечению того, от чего я вылечился. То ли я заболеваю тем, что у него уже было. Если я молодой и сильный и меня зовут не Миша, почему от меня шарахается молодежь и весь дамский танец я непринужденно разговариваю, чтобы не замечать, как меня не приглашают? Почему же я, такой молодой, не присоединюсь к этим троим с гитарой, а пробегаю, озабоченно хмурясь? И с маленьким котенком, забежавшим согреться, мне скучно через сорок пять минут. И если я такой молодой и красивый, почему задыхаюсь и вместо лыж опять сижу дома, и копаюсь, и вспоминаю?.. И работу, и знакомых, и людей, людей, людей... Откуда же у меня так много людей, если мне так мало? И почему мама так постарела, Господи?.. И почему отец уже умер, и отчим?.. И даже... И даже... мои одноклассники. Нет. Очевидно, они не ошиблись, выдавая мне паспорт. Да. Я примерно тот, что там указан... Может быть, кроме внешности, имени и немножко все-таки возраста. Да, бог с вами, я довоенный... Но у меня есть своя радость. Встретить другого такого престарелого сорванца, который думает, что они ошиблись. И объяснить с полным знанием дела, что такие ошибки бывают. Я просто знаю одного такого, ошибочного.   Вы читали рассказы (тексты монологов) 1980 годов Михаила Жванецкого: Рассказ подрывника Как я пишу?.. Жлобство – это не хамство Трудности кино Писательское счастье Улыбайтесь, товарищи читатели, дамы и господа! ................. haharms.ru	Главная     Жванецкий М - стр 1 Жванецкий М - стр 2 Жванецкий М - стр 3 Жванецкий М - стр 4 Жванецкий М - стр 5 Жванецкий М - стр 6 Жванецкий М - стр 7 Жванецкий М - стр 8 Жванецкий М - стр 9 Жванецкий М - стр 10 Жванецкий М - стр 11 Жванецкий М - стр 12 Жванецкий М - стр 13 Жванецкий М - стр 14 Жванецкий М - стр 15   Михаил Жванецкий 1960 Михаил Жванецкий 1970

   

 
 Читать онлайн Жванецкого Михаила: рассказы, монологи, тексты произведений - классика сатиры и юмора на haharms.ru