рассказ Зощенко |
рассказ 213 рассказ - Жертва Революции |
рассказ Жертва Революции. Зощенко Жертва Революции. |
НА ГЛАВНУЮ содержание рассказ 201 рассказ 202 рассказ 203 рассказ 204 рассказ 205 рассказ 206 рассказ 207 рассказ 208 рассказ 209 рассказ 210 рассказ 211 рассказ 212 рассказ 213 рассказ 214 рассказ 215 рассказ 216 рассказ 217 рассказ 218 рассказ 219 рассказ 220 лучшие рассказы Хармса хармс 10 хармс 20 хармс 30 хармс 40 хармс 50 хармс 60 хармс 70 хармс 80 хармс 90 хармс 100 анекдотики проза Хармса: 1 2 3 4 рассказы Зощенко: 20 40 60 80 100 120 140 160 180 200 220 240 260 280 300 320 340 360 380 400 рассказы Аверченко рассказы Тэффи сборник 1 сборник 2 |
. Ефим Григорьевич снял
сапог и показал мне свою ногу. На первый взгляд ничего в ней особенного
не было. И только при внимательном осмотре можно было увидеть на ступне
какие-то зажившие ссадины и царапины.
— Заживают! — с сокрушением сказал Ефим Григорьевич. — Ничего не поделаешь — седьмой год все-таки пошел. — А что это? — спросил я. — Это? — сказал Ефим Григорьевич. — Это, уважаемый товарищ, я пострадал в Октябрьскую революцию. Нынче, когда шесть лет прошло, каждый, конечно, пытается примазаться: и я, дескать, участвовал в революции, и я, мол, кровь проливал и собой жертвовал… Ну а у меня все-таки явные признаки. Признаки не соврут… Я, уважаемый товарищ, хотя на заводах и не работал и по происхождению я бывший мещанин города Кронштадта, но в свое время был отмечен судьбой — я был жертвой революции. Я, уважаемый товарищ, был задавлен мотором. Тут Ефим Григорьевич торжественно посмотрел на меня и, заворачивая ногу в портянку, продолжал: — Да-с, был задавлен мотором, грузовиком. И не так, чтобы как прохожий или там какая-нибудь пешка, по своей невнимательности или слабости зрения, напротив — я пострадал при обстоятельствах и в самую революцию. Вы бывшего графа Орешина не знали? — Нет. — Ну, так вот… У этого графа я и служил. В полотерах… Хочешь, не хочешь, а два раза натри им пол. А один раз, конечно, с воском. Очень графы обожали, чтобы с воском. А по мне так наплевать — только расход лишний. Так вот такой был, знаете ли, случай: натер я им полы, скажем, в понедельник, а в субботу революция произошла. В понедельник я им натер, в субботу революция, а во вторник бежит ко мне ихний швейцар и зовет: — Иди, — говорит, — кличут. У графа, говорит, кража и пропажа, а на тебя подозрение. Живо! Я пиджачишко накинул, похряпал на дорогу — и к ним. Прибегаю. Вваливаюсь натурально в комнаты. Гляжу — сама бывшая графиня бьется в истерике и по ковру пятками тыркает. Увидела она меня и говорит сквозь слезы: — Ах, — говорит, — Ефим, комси-комса, не вы ли сперли мои дамские часики, девяносто шестой пробы, обсыпанные брильянтами? — Что вы, — говорю, — что вы, бывшая графиня! На что, говорю, мне дамские часики, если я мужчина? Смешно, говорю. Извините за выражение. А она рыдает. — Нет, — говорит, — не иначе как вы сперли, комси-комса. И вдруг входит сам бывший граф и всем присутствующим возражает: — Я, — говорит, — богатый человек, и мне раз плюнуть да растереть ваши бывшие часики, но, говорит, это дело я так не оставлю. Руки, говорит, свои я не хочу пачкать о ваше хайло, но подам ко взысканию, комси-комса. Ступай, говорит, отселева. Я, конечно, посмотрел в окно и вышел. Пришел я домой, лег и лежу. И ужасно скучаю от огорчения. Потому что не брал я ихние часики. И лежу и день и два — пищу перестал вкушать и все думаю, где могли быть эти обсыпанные часики. И вдруг — на пятый день — как ударит меня что-то в голову. «Батюшки, — думаю, — да ихние часишки я же сам в кувшинчик с пудрой пихнул. Нашел на ковре — думал — медальон, и пихнул». Накинул я сию минуту на себя пиджачок и, не покушав даже, побежал на улицу. А жил бывший граф на Офицерской улице. И вот бегу я по улице, и берет меня какая-то неясная тревога. Что это, думаю, народ как странно ходит боком и вроде как пугается ружейных выстрелов и артиллерии? Спрашиваю у прохожих. Отвечают: Октябрьская революция. Поднажал я — и на Офицерскую. Прибегаю к дому. Толпа. И тут же мотор стоит. И сразу меня как-то осенило: не попасть бы, думаю, под мотор. А мотор стоит… Ну, ладно. Подошел я ближе, спрашиваю: — Чего тут происходит? — А это, — говорят, — мы которых аристократов в грузовик сажаем и арестовываем. И вдруг вижу я — ведут. Бывшего графа ведут в мотор. Растолкал я народ, кричу: — В кувшинчике, кричу, часишки ваши, будь они прокляты! В кувшинчике с пудрой. А граф, стерва, ноль на меня внимания, и садится. Бросился я ближе к мотору, а мотор, будь он проклят, как засуршит в тую минуту, как пихнет меня колёсьями в сторону. «Ну, — думаю, — есть одна жертва». Тут Ефим Григорьевич опять снял сапог и стал с досадой осматривать зажившие метки на ступне. Потом снова надел сапог и сказал: — Вот-с, уважаемый товарищ, как видите, и я пострадал в свое время и являюсь, так сказать, жертвой революции. Конечно, я не то чтобы этим задаюсь, но я не позволю никому над собой издеваться. А между прочим председатель жилтоварищества обмеривает мою комнату в квадратных саженях, да еще тое место, где комод стоит — тоже. Да еще издевается: под комодом, говорит, у вас расположено около полсажени пола. А какие же это полсажени, ежели это место комодом занято? А комод хозяйский. .....................................
автор - Михаил Зощенко |
. . разные рассказы Зощенко, читать юмористические рассказы. |