Юмористические рассказы для детей

Михаил Коршунов

"Живая природа"


То, что сейчас будет рассказано, - подлинная история. Герой этой истории - Федот Кукушкин, не в меру честолюбивый и заносчивый.

Как-то после уроков учительница Нина Ивановна сказала:

- Не выпустить ли нам стенгазету?

- Выпустить! - закричали ребята.

- Задаю вам на дом рисунок с натуры.

- А что такое - с натуры?

- Не спешите, объясню. С натуры - это значит нарисовать то, что перед вами, что вы видите. Возьмите какой-нибудь сюжет из живой природы. Лучшие рисунки мы и поместим в нашей первой стенгазете.

Тут у Федота возник план: он так нарисует живую природу, что рисунок у него будет самый натуральный и самый большой и поэтому займёт в стенгазете больше всего места.

Когда Федот вернулся из школы, мама ушла в город, оставив на попечение Федота младшего брата Тоську. Между Федотом и Тоськой особой симпатии не существовало, а существовали деловые отношения. Например, мама поручала Федоту покормить Тоську варёной гречихой. Тоська упирался, не хотел есть. Уговоры Федоту быстро наскучивали (ложку за курчонка, ложку - за телёнка), он просто зажимал Тоське нос, и тогда брат поневоле открывал рот и Федот запихивал в Тоську гречиху.

В этот день Федот решил объединиться с братом. Он взял большой лист бумаги, расстелил на столе, приготовил большой карандаш и подозвал Тоську: Будешь помогать? А чего помогать?

- Рисунок с натуры делать. С живой природы, понимаешь? Для стенгазеты в школе. Наша кошка - это живая природа. Мы её и рисовать будем.

Тоська подумал и согласился объединиться: рисовать живую природу - это не гречиху есть.

Кошку надо ловить умеючи, а то братьям она не даётся. На этот раз кошка, забыв обо всяких предосторожностях, уснула на стуле. Братья её окружили, и… непродолжительная свалка, запоздалое мяуканье, царапина у Тоськи на щеке - и сонный противник схвачен за четыре лапы и унесён к столу.

- Клади на бумагу, - распорядился Федот.

- А для чего на бумагу?

- Я же тебе говорил, - рисовать буду.

- А-а, - понимающе кивнул Тоська, - Сводить.

- Не сводить, а обводить. Крепче держи. - И Федот взял карандаш и начал обводить кошку.

Кошка не хотела лежать спокойно. Она дёргалась, угрожающе шипела. Карандаш прыгал по сторонам, даже совсем с бумаги соскакивал.

- Да растяни ты её! - негодовал на кошку Федот. За лапы растяни!

- Сам тяни! Она брыкается.

Кошка действительно сильно взбрыкнула. Тоська выпустил её, и она спрыгнула со стола. Но удрать не успела: Федот её поймал и опять уложил на бумагу.

- Ой, хвост! - сказал Тоська.

- Что - хвост?

- Не поместится.

Федот прикинул длину хвоста:

- Да, не поместится. Нужно ещё бумаги подложить, а потом подклеить.

Подложили ещё бумаги.

- А усы ты тоже будешь обводить?

- Нет. Сам нарисую.

- Шесть усов, - посчитал Тоська. - С каждой стороны шесть.

Кошка ворочалась, корябала бумагу и наконец вырвалась и убежала на кухню.

- Изловить? - спросил Тоська.

- Не надо. Уже всё обвёл.

Тоська поглядел на рисунок:

- Ну и ну!.. Колбаса какая-то с рогами.

- Поговори у меня! - строго сказал Федот. Он и сам не очень был доволен рисунком. "Но ничего, - утешил он себя, - раскрашу в рыжую полоску, и все поймут, что кошка".

И Федот взялся за краски и кисти.

…Вечером, когда Федот уже спал, под его кроватью лежал и сушился рыжий рисунок, а на рыжем рисунке спала кошка.


Коськина причёска


Ребята играли втроём - Вася, Коська и соседский мальчик Никита. В пылу игры старший из ребят, Вася, неожиданно вспомнил, что должен отвести Коську в парикмахерскую. Коська сильно зарос.

Перед уходом на работу мама строго наказала: если Коська и сегодня останется кудлатым, то ему не позволят носить чёлку и снова остригут наголо.

Ребята заперли на ключ комнату и побежали в детскую парикмахерскую. Она была напротив.

В дверях парикмахерской уже висела надпись: "Закрыто".

Вася всё же открыл дверь, и ребята вошли. Высокий сутулый швейцар подметал пол. Вася подошёл к швейцару поближе и спросил:

- Скажите, можно ещё подстричься?

Швейцар набрал из кружки в рот воду, побрызгал пол и тогда ответил:

- А я думал, ты грамотный.

- Я грамотный, - с обидой ответил Вася.

- А для грамотных на дверях указано, можно ещё стричься или нет. Завтра приходите, завтра!

Опечаленные, ребята вышли на улицу.

- Пойдёмте, - сказал Вася. - Я знаю ещё одну парикмахерскую.

Но эта парикмахерская была не для детей, а для взрослых.

- Ребят обслуживаем только по утрам, - ответили здесь.

Ну что теперь, Коська, с тобой делать? - вздохнул

Вася, когда ребята снова оказались на улице.

- Мама сказала, что больше откладывать не будет, а стричься негде.

Притихшие и грустные возвращались они домой. Неожиданно Никита воскликнул:

- Чур, я придумал! Чур, я!

- Чего ты придумал? - спросил Вася.

- А вот и придумал!

- Ну, чего?

- Сами стричь давайте!

- Сами… - призадумался было Вася. А правда, давайте!

Дома ребята устроили всё как в настоящей парикмахерской. На стол поставили зеркало, папин прибор для бритья, собрали и разложили все гребешки и ножницы, какие были в доме.

- Ну, садись, - важно сказал наконец Вася, выбирая самый большой гребешок и самые большие ножницы.

Коська уселся на скамейку.

- Не дрыгайся и не ёрзай. - Вася повязал Коське на грудь полотенце.

- А? - сказал Коська и тут же вытянул шею и скорчил в зеркало гримасу.

- Я же сказал тебе - не ёрзай!

- А я и не ёрзаю!

Вася дал гребешок держать Никите - чтобы гребешок был наготове, - а сам взял в обе руки ножницы, пощёлкал ими в воздухе и, хмурясь, обошёл вокруг Коськи, примеряясь, откуда начать.

Коська снова закрутил головой.

- Ты опять? - строго сказал Вася.

- А чего Никита мне рога подставляет!

- Ладно, сиди! - И Вася, нагнув Коське голову, прицелился и вырезал на затылке первый клок волос. Потом ещё один.

- Ой, больно! - пожаловался Коська, - Ножницы не дёргай!

Вася взглянул на ножницы и ещё пощёлкал ими в воздухе. Потом подул на них.

- Не выдумывай! - И продолжал срезать волосы.

Затылок Коськи покрылся сплошными выстригами. Вася стал подравнивать. Вышло ещё хуже. Вася попробовал причесать, но волосы упрямо ерошились - одни длинные, другие короткие.

Никита ткнул пальцем в Коськину макушку:

- Вася, вот смехота! Завитушка!

Коська спросил:

- Какая завитушка?

- И у тебя такая есть, - сказал Вася Никите.

- Где у него? - И Коська слез со скамейки.

Принялись разглядывать Никитину голову.

Наконец Коська опять взобрался на табуретку.

- Лучше я сначала тебе спереди подрежу, - сказал Вася.

Пока он резал, Коська, подняв глаза, следил за ножницами.

- Криво, - заметил Никита.

Вася отошёл, поглядел - и верно, немного криво.

- Сейчас подровняю. - Вася чикнул ножницами.

- Опять криво, - сказал Никита.

Чуб у Коськи заметно сократился. Вася подровнял ещё, и снова вышло косо.

- Может, у него голова гнутая? - предположил Никита.

Осмотрели Коськину голову - как будто везде круглая.

- Надо линейку, - решительно сказал Вася.

Принесли линейку и приложили её к Коськиному лбу.

Линейка как следует не прижималась. Никита держал её, а Вася отрезал по линейке ножницами.

- Опять кривулина получилась, - сказал Никита.

- Надо карандаш, - И Вася принёс химический карандаш.

- Мне надоело. Не хочу я больше! - заупрямился Коска.

- Обожди. Уже недолго. - Вася послюнил карандаш и навёл по линейке у Коськи на лбу черту. Отрезал по черте - и… снова перекос.

Коська увидел себя в зеркале и тихо всхлипнул. От чуба остался небольшой клочок.

- Ничего, - утешил брата Вася, - сейчас получится. Ты только не плачь. Сейчас всё получится.

Резанул - и вместо чёлки осталась жалкая кочерыжка волос.

В прихожей зазвенели ключи, скрипнула дверь. Послышались голоса - вначале папин, потом мамин.

Никита быстро положил гребешок и сказал:

- Я пошёл домой.

Голоса приближались.

- Что тут такое? - спросила мама, входя в столовую.

Никита зажмурился, как от сильного света, и скороговоркой выпалил:

- Здравствуйте! Мне обедать нужно!

Вася стоял с ножницами и линейкой в руках. Коська - рядом, с полотенцем, обстриженный, с чертой на лбу, готовясь к сильному плачу.

- А может, ты, Никита, с нами отобедаешь? - сказал папа.

Никита ничего не ответил и, осторожно переступая с места на место, подвигался к выходу в коридор.

- Ну, чья работа? - продолжал отец.

- Моя, - понуро ответил Вася, - Ещё не докончил. Подровнять осталось.

- Ну, подровняй, - снова спокойно сказал пана. - Вот и Никита тебе поможет.

Коська заплакал, размазывая по лицу чернильную полосу. Пусть таким и ходит, - сказала мама, пытаясь сдержать улыбку. - Пусть все посмотрят, какую ему Вася сконструировал причёску.

- Эх вы, горе-плотники! - сказал папа.

- А почему плотники? - не поднимая головы, спросил Вася.

Никита глядел в сторону и молчал.

- А вот жил один человек, и была у него табуретка. Хорошая табуретка, слегка только качалась. И решил этот человек ей сам ножки подровнять. "Эка мудрость! - подумал он. - И без плотника обойдусь". Подпилил он одну ножку - качается табурет. Подпилил другую - не помогло. Укоротил третью - опять качается. И так ровнял ножки этот горе-плотник до тех пор, пока от табуретки осталась одна доска.

Отец притянул к себе Коськину голову, взял у Васи ножницы и чикнул по последнему кустику волос: Поздно, брат, реветь. Поздно.


Петька и его, Петькина, жизнь


Петька мог подумать о чем угодно, но только не об этом.

Ну, будет неприятный разговор с классной руководительницей Серафимой Дмитриевной. Ну, отведут к директору. Ну, вызовут в школу мать и расскажут про него - такой-сякой…

Это всё понятно. Это всё нормально.

Драка была? Была.

Значит, теперь должны быть меры.

Правда, особой драки не было. Дал Женьке по шее. У Женьки царапина на лбу. Здоровая царапина. Вещественное доказательство.

Серафима Дмитриевна сказала Петьке, что его просит к себе директор школы.

Директор школы был новый, совсем молодой.

Петька видел его один раз. Теперь должен был увидеть второй раз.

Неприятная встреча. Но ничего не поделаешь - надо встречаться. У Женьки на лбу вещественное доказательство.

Петька стоял перед директором. Он мог подумать о чём угодно, но только не об этом.

Директор протянул Петьке тетрадь:

- Возьми.

Петька взял.

Я человек новый. Многих ребят ещё не знаю. Тебя тоже не знаю.

Петька молчал, смотрел на директора.

- Так вот. В этой тетради напишешь, как ты дошёл до жизни такой.

- Какой жизни? - испугался Петька.

- Избил товарища. Товарищ слабее тебя, а ты его избил.

- А много писать? Сколько страниц?

- Дело серьёзное… Страницы четыре.

- Может, лучше мать привести? - осторожно спросил Петька.

А зачем мать приводить? Дрался ты, а не она. (Петька кивнул - верно. Дрался он, а не она.) С тобой и разговаривать. А для этого надо узнать, что ты за человек.

Петька в растерянности смотрел на директора.

- Где родился - писать?

- Напиши.

- А когда родился - писать?

- Напиши.

- И фамилию?

- И фамилию.

- А ещё что?

- Я же тебе сказал - как ты дошёл до жизни такой.

- А сколько дней писать?

- Сколько дней?.. До семнадцатого числа. Это значит - четыре дня. Семнадцатого мы проведём в классе собрание.

- Родительское? - с надеждой спросил Петька. - Мне присутствовать не надо?

- Зачем родительское - соберём учеников, послушаем, что они скажут. Тебе есть смысл присутствовать. Вдруг кто и заступится.

Петька молчал.

Письменный стол. За столом сидит Петька. Открыта первая страница чистой тетради, которую дал директор.

Петька подложил ладонь под щёку - думает.

Четыре страницы! Это сколько же надо сидеть и писать? А драка-то была две секунды. Дал по шее - и всё. И в лоб Женьку даже не ударил. Это Женька об шкаф ударился. Рикошетом. Худенький он - вот и получился рикошет.

И чего под руку попался?.. Мучайся теперь. Сиди. А он, Женька, гуляет. А ты сиди. Вспоминай свою жизнь с самого начала.

Во дворе кричат ребята. Весело ребятам. Им не попался под руку Женька. И директор им такой не попался.

Петька сидит, вспоминает свою жизнь.

А жизнь вспоминается плохо. Нет, она-то вспоминается, но ведь её надо ещё записывать! И записывать аккуратно, без ошибок: проверить-то никому не дашь.

Мать удивится, спросит: что это такое и для чего? И отец удивится, спросит.

Лучше молчать и как-нибудь самому.

Вот и выходит, что жизнь вспоминается очень медленно, плохо. Надо лазить в учебник но грамматике.

Сейчас Петька искал правило о гласных. Как гласные пишут после шипящих и буквы "ц".

Потом ему понадобились суффиксы "ик" и "ек". В каких словах употребляется "ик", а в каких - "ек".

Потом уменьшительные суффиксы "ушк", "юшк>>. Нет. Он обойдётся без уменьшительных.

Кричат во дворе ребята.

Петька подошёл к окну, поглядел. Конечно, обновляют футбольный мяч, который недавно купили Гришке Лосеву из шестого подъезда.

А он Петька, врезался в частицу "не". Что писать - "не"? А вдруг "ни"?

Петька опять листает учебник. Ага, нашёл, вот и примеры.

"Ну как не порадеть родному человечку!" (Грибоедов). Петьке бы кто-нибудь порадел. Самое время.

"Чем ты не молодец?" (Пушкин). Нет. Сейчас Петька не молодец.

"Да не изволишь ли сенца?" (Крылов). Нет. Сенца он не изволит.

В первый день Петька написал одну страницу своей жизни.

На второй день он продолжал.

И опять грамматика. И опять приставки, двойные согласные, чередования, окончания. И синтаксис ещё - точки и запятые.

И опять ни у кого и ни о чём нельзя узнать. Тут дойдёшь до любой жизни. До каторги дойдёшь!

Попросить бы Женьку - порадей мне, Женька, дай мне, Женька, по шее. Или хочешь - я сам стукнусь головой об шкаф.

Ребята во дворе кричат: обновляют мяч.

А Петька? Петька пишет вторую страницу своей жизни.

На третий день Петька писал третью страницу своей жизни.

Писал про то, как провёл лето в деревне Карганы у маминого брата.

Мамин брат работал на колхозном кирпичном заводе. И Петька тоже работал: водил лошадь, которая крутила большие колёса, размешивала в яме глину.

Нравилось ещё Петьке в обеденный перерыв сидеть под навесом, где были сложены свежие кирпичи, только что вынутые из форм, - сушились.

На улице солнце, жара, а под навесом прохладно. Это от влажных кирпичей прохладно.

Поглядишь на кирпичи, а на них отпечатки веточек и стеблей травы. Интересно.

Петька написал про веточки и траву.

А потом кирпичи выпаливают в траншеях, и они делаются красными и крепкими. Он сам вынимал их из траншей. Теплые ещё и дымом пахнут.

Петька и про это написал.

На четвёртый день Петька одолевал последнюю, четвёртую страницу.

За окном накрапывал дождь. Ребята во дворе всё равно кричали. Они уже не обновляли мяч Гришки Лосева из шестого подъезда, а просто играли.

Мяч грязный, и ребята грязные: нормальная обстановка. Никому ничего не жаль. Только Петьке жаль самого себя. Четвёртая страница идёт особенно туго. Никто ему не радеет, сенца он не желает и вообще, конечно, не молодец.

"Ни, "не", "ик", "ек"…

Петька подложил ладонь под щёку - думает.

Уже и фамилия есть - написана, и про место и год рождения - всё есть, и про пионерский лагерь, и про кирпичный завод.

"Напишу-ка про ежа Николая, - решает Петька. - Ёж мой. Жил у меня дома. Значит, к моей жизни имеет отношение".

"Ёж Николай днём спал, а ночью бегал, - начал писать Петька. - Тарахтел когтями и мешал всем другим спать".

А как пишется "тарахтел"? "Тара"… или "таро"?..

Надо изменить слово так, чтобы на сомнительную букву упало ударение. Это он помнит.

Петька начал менять слово:

- Трахнул, тарахнул, тарарахнул. Ух ты, куда занесло! Значит, всё-таки "тара"…

"Я решил Николая переучить, - продолжал писать Петька, - чтобы ночью он спал, а днём бегал, как все нормальные люди".

Дождь усилился, громко забарабанил в стёкла.

Петька встал и подошёл к окну - неужели ещё играют?

Да, играют. Чёрные. И мяч чёрный. Счастливые. Бегают себе, как все нормальные люди.

Петька вернулся к столу.

"У ежа Николая начали выпадать из чуба колючки. Мама сказала, что Николаю не хватает витаминов, а может быть, он просто…"

Петька опять задумался: как писать "линяет"?

И вдруг вспомнил… Только совсем другое вспомнил: когда Гришкин мяч обновляли, он был жёлтого цвета.

Собрание состоялось. Ровно семнадцатого числа.

 Народу было много. Весь класс, конечно, Серафима Дмитриевна, директор и старший пионервожатый.

Выступали ребята - ругали. И Серафима Дмитриевна ругала. И старший пионервожатый. Правда, все ещё говорили, что они надеются - в будущем с Петькой ничего подобного не случится.

В конце собрания выступил и директор. Сказал - тоже считает Петьку человеком не совсем пропащим. Он подробно ознакомился с его, Петькиной, прошлой жизнью. И что его, Петькина, прошлая жизнь даёт й ему, директору, основания надеяться, что в будущем с Петькой ничего подобного не случится.

"Да, если каждый раз писать сочинения…" - подумал Петька.

Но это он так, между прочим, подумал.
  
                                   
...................................................
© Copyright: Михаил Коршунов