читаем Зощенко |
рассказ 413 РАССКАЗ про велосипед рассказ 413 |
про велосипед. рассказ велосипед. смешные случаи. |
НА ГЛАВНУЮ содержание рассказ 401 рассказ 402 рассказ 403 рассказ 404 рассказ 405 рассказ 406 рассказ 407 рассказ 408 рассказ 409 рассказ 410 рассказ 411 рассказ 412 рассказ 413 рассказ 414 рассказ 415 рассказ 416 рассказ 417 рассказ 418 рассказ 419 рассказ 420 лучшие рассказы Хармса хармс 10 хармс 20 хармс 30 хармс 40 хармс 50 хармс 60 хармс 70 хармс 80 хармс 90 хармс 100 анекдотики проза Хармса: 1 2 3 4 рассказы Зощенко: 20 40 60 80 100 120 140 160 180 200 220 240 260 280 300 320 340 360 380 400 рассказы Аверченко рассказы Тэффи сборник 1 сборник 2 |
. Страдания молодого Вертера Я ехал однажды на велосипеде. У меня довольно хороший велосипед. Английская марка — Б.С.А. Приличный велосипед, на котором я иногда совершаю прогулки для успокоения нервов и для душевного равновесия. Очень хорошая, славная современная машина. Жалко только — колесья не все. То есть колесья все, но только они сборные. Одно английское — «Три ружья», а другое немецкое — «Дукс». И руль украинский. Но все-таки ехать можно. В сухую погоду. Конечно, откровенно говоря, ехать сплошное мученье, но для душевной бодрости и когда жизнь не особенно дорога — я выезжаю. И вот, стало быть, еду однажды на велосипеде. Каменноостровский проспект. Бульвар. Сворачиваю на боковую аллею вдоль бульвара и еду себе. Осенняя природа разворачивается передо мной. Пожелтевшая травка. Грядка с увядшими цветочками. Желтые листья на дороге. Чухонское небо надо мной. Птички щебечут. Ворона клюет мусор. Серенькая собачка лает у ворот. Я гляжу на эту осеннюю картинку, и вдруг сердце у меня смягчается, и мне неохота думать о плохом. Рисуется замечательная жизнь. Милые, понимающие люди. Уважение к личности. И мягкость нравов. И любовь к близким. И отсутствие брани и грубости. И вдруг от таких мыслей мне захотелось всех обнять, захотелось сказать что-нибудь хорошее. Захотелось крикнуть: «Братцы, главные трудности позади. Скоро мы заживем, как фон-бароны». Но вдруг раздается вдалеке свисток. «Кто-нибудь проштрафился, — говорю я сам себе, — кто-нибудь, наверное, не так улицу перешел. В дальнейшем, вероятно, этого не будет. Не будем так часто слышать этих резких свистков, напоминающих о проступках, штрафах и правонарушениях». Снова недалеко от меня раздается тревожный свисток и какие-то окрики и грубая брань. «Так грубо, вероятно, и кричать не будут. Ну, кричать-то, может быть, будут, но не будет этой тяжелой, оскорбительной брани». Кто-то, слышу, бежит позади меня. И кричит осипшим голосом: — Ты чего ж это, сука, удираешь, черт твою двадцать! Остановись сию минуту. «За кем-то гонятся», — говорю я сам себе и тихо, но бодро еду. — Лешка, — кричит кто-то, — забегай, сволочь, слева. Не выпущай его из виду! Вижу — слева бежит парнишка. Он машет палкой и грозит кулаком. Но я еще не вижу, к кому относятся его угрозы. Я оборачиваюсь назад. Седоватый почтенный сторож бежит по дороге и орет что есть мочи. — Хватай его, братцы, держи! Лешка, не выпущай из виду! Лешка прицеливается в меня, и палка его ударяет в колесо велосипеда. Тогда я начинаю понимать, что дело касается меня. Я соскакиваю с велосипеда и стою в ожидании. Вот подбегает сторож. Хрип раздается из его груди. Дыханье с шумом вырывается наружу. — Держите его! — кричит он. Человек десять доброхотов подбегают ко мне и начинают хватать меня за руки. Я говорю: — Братцы, да что вы, обалдели! Чего вы с ума спятили совместно с этим постаревшим болваном? Сторож говорит: — Как я тебе ахну по зубам, — будешь оскорблять при исполнении служебных обязанностей… Держите его крепче… Не выпущайте его, суку. Собирается толпа. Кто-то спрашивает: — А что он сделал? Сторож говорит: — Мне пятьдесят три года, — он, сука, прямо загнал меня. Он едет не по той дороге… Он едет по дорожке, по которой на велосипедах проезду нет… И висит, между прочим, вывеска. А он, как ненормальный, едет… Я ему свищу. А он ногами кружит. Не понимает, видите ли. Как будто он с луны свалился… Хорошо, мой помощник успел остановить его. Лешка протискивается сквозь толпу, впивается своей клешней в мою руку и говорит: — Я ему, гадюке, хотел руку перебить, чтоб он не мог ехать. — Братцы, — говорю я, — я не знал, что здесь нельзя ехать. Я не хотел удирать. Сторож, задыхаясь, восклицает: — Он не хотел удирать! Вы видели наглые речи. Ведите его в милицию. Держите его крепче. Такие у меня завсегда убегают. Я говорю: — Братцы, я штраф заплачу. Я не отказываюсь. Не вертите мне руки. Кто-то говорит: — Пущай предъявит документы, и возьмите с него штраф. Чего его зря волочить в милицию? Провинность у него, в сущности, не так крупная. Сторожу и нескольким добровольцам охота волочить меня в милицию, но под давлением остальной публики сторож, страшно ругаясь, берет с меня штраф и с видимым сожалением отпускает меня восвояси. Я иду со своим велосипедом, покачиваюсь. У меня шумит в голове, и в глазах мелькают круги и точки. Я бреду с развороченной душой. Я по дороге сгоряча произношу нелепую фразу: «Боже мой». Я массирую себе руки и говорю в пространство: «Фу!» Я выхожу на набережную и снова сажусь на свою машину, говоря: «Ну, ладно, чего там. Подумаешь — нашелся фон-барон, руки ему не верти». Я тихо еду по набережной. Я позабываю грубоватую сцену. Мне рисуются прелестные сценки из недалекого будущего. Вот я, предположим, еду на велосипеде с колесьями, похожими друг на друга, как две капли воды. Вот я сворачиваю на эту злосчастную аллейку. Чей-то смех раздается. Я вижу — сторож идет в мягкой шляпе. В руках у него цветочек — незабудка или там осенний тюльпан. Он вертит цветочком и, смеясь, говорит: — Ну, куда ты заехал, дружочек? Чего это ты сдуру не туда сунулся? Экий ты, милочка, ротозей. А ну, валяй обратно, а то я тебя оштрафую — не дам цветка. Тут, тихо смеясь, он подает мне незабудку. И мы, полюбовавшись друг другом, расстаемся. Эта тихая сценка услаждает мое страдание. Я бодро еду на велосипеде. Я верчу ногами. Я говорю себе: «Ничего. Душа не разорвется. Я молод. Я согласен сколько угодно ждать». Снова радость и любовь к людям заполняют мое сердце. Снова им хочется сказать что-нибудь хорошее или крикнуть: «Товарищи, мы строим новую жизнь, мы победили, мы перешагнули через громадные трудности, — давайте все-таки уважать друг друга». С переполненным сердцем я вернулся домой и записал эту сценку, которую вы сейчас читаете. .............................
Михаил Зощенко |
Михаил Зощенко.
смешные истории случаи. . . рассказы Зощенко, смешные рассказы случаи, Голубая книга Зощенко. |