Зощенко |
рассказ 231 БРАК по расчёту |
юмористические рассказы. |
НА ГЛАВНУЮ содержание рассказ 221 рассказ 222 рассказ 223 рассказ 224 рассказ 225 рассказ 226 рассказ 227 рассказ 228 рассказ 229 рассказ 230 рассказ 231 рассказ 232 рассказ 233 рассказ 234 рассказ 235 рассказ 236 рассказ 237 рассказ 238 рассказ 239 рассказ 240 смешные рассказы Хармса хармс 10 хармс 20 хармс 30 хармс 40 хармс 50 хармс 60 хармс 70 хармс 80 хармс 90 хармс 100 анекдотики вся проза: 1 2 3 4 рассказы Зощенко: 20 40 60 80 100 120 140 160 180 200 220 240 260 280 300 320 340 360 380 400 рассказы Аверченко рассказы Тэффи сборник 1 сборник 2 |
. — Раньше, граждане,
было куда как проще, — сказал Григорий Иванович. — А
которые женихи — тем все было, как на ладони. Вот, скажем,
невеста, вот ее мама, а вот — приданое. А если приданое, то
опять-таки, какое это приданое: деньгами или, может быть, домик на
фундаменте.
Ежели деньгами — благородный родитель объявляет сумму. А ежели домик на фундаменте, то, опять-таки, иная речь — какой это домик? Может, деревянный, а может, он и каменный… Все видно, все понятно и нету никакой фальши. Ну, а теперь? Нуте-ка, сунься теперь, который жених — не разбери-бери! Потому что у теперешнего родителя привычки такой нет — давать деньгами. А которые женихи на имущество ориентируются — еще того хуже. Скажем недвижимое имущество — висит шуба на вешалке. Ну, висит и висит. Месяц висит и два висит. Каждый день, например, ее можно видеть и руками щупать, а как до дела, то шубу эту, не угодно ли, комнатный жилец повесил, и вовсе она не невестина. Или перина. Глядишь — перина, а ляжешь на нее — она пером набита. Вот вам и имущество! С таким имуществом крови больше испортишь. Ах, чего только не делается на свете — не разбери-бери! Я — старый революционер с девятого года, во всех партиях перебывал, и то у меня голова кругом, и не разбираюсь. Только и есть одно — которые невесты служат. У тех без обмана: ставка, разряд, категория… Но и тут обмишуриться можно. Мне вот понравилась одна. Перемигнулись. Познакомились. Тары да бары, где, говорю, служите, сколько получаете? Дескать, разряд ваш и ставка? Служу, говорит, на складе. Ставка такая-то. Ну, говорю, мерси и отлично. Вы, говорю, мне нравитесь. И разряд ваш симпатичный и ставка ничего себе. Будем знакомы. Стали мы с ней кинематографы посещать. Плачу я. Посещали неделю или две — ультиматум ей ставлю: вводите, говорю, в дом. Ввела в дом. Ну, конечно, в доме старушка-мамочка. Папашка — этакий старый революционер. Дочь — невеста и при ней я — жених, вроде бы. Дальше — больше. Хожу к ним в гости и приглядываюсь. С мамашей на философские темы разговариваю: дескать, как им живется, не туго ли? Не придется ли, оборони создатель, помогать? — Нет, отвечает, насчет помощи нам не надо. А что до приданого, не совру, — приданого нету. Хотя бельишко и полдюжины ложек можно отсыпать. Ах, говорю, старушка, божий цветочек! Полдюжины или вся дюжина — там видно будет. Стоит ли об этом говорить раньше времени. Мне, говорю, ваша дочка и так нравится — все-таки разряд пятнадцатый, льготы, талоны… Это мне, вроде бы, приданое. Ну, старушка, божий цветочек, — в слезы. И папочка, старый революционер, прослезился. — Что ж, говорит, женись, милый, если так. Ну, обручение. Разговоры. Вздохи. А старушка, божий цветочек, насчет церкви намекает. Не плохо бы, дескать, и в церкви окрутиться. А я говорю: — Окрутимся и так. Я, говорю, старый революционер. Не дожидаясь чистки, ушел из партии. Не могу идти против своей совести. Не настаивайте. Поплакала старушка. И папаша, старый революционер, прослезился. Однако, соглашаются. Женились мы. По утрам молодая, красивая супруга отбывает на службу, а в четыре — назад возвращается. А в руках у ей сверток. Ну, конечно, снова нежные речи — дескать, вставай, Гриша, пролежни пролежишь. И опять слезы от счастья и медовый месяц. И вот длится эта дискуссия два месяца по новому стилю. Но только однажды приходит молодая, красивая супруга без свертка и вроде — рыдает. О чем, говорю, рыдаете, не потеряли ли свертка, оборони создатель? Да нет, говорит, что значит сверток? Уволили меня по сокращению. Да что вы, говорю, помилуйте? Да, говорит. Позвольте, говорю, я от вас приданого не требую, но, говорю, я на службу ориентировался. А молодая супруга неутешна. Да, говорит, уволили, как замужнюю. Помилуйте, говорю, да я сам на вашу службу пойду, объяснюсь. Это немыслимо. И вот, надел я поскорее штаны и вышел. Прихожу. Заведующий — этакий старый революционер, с бородкой. Я ему, подлецу, объясняю всю подноготную, а он уперся и говорит — ничего не знаю. Я ему про приданое, а он говорит — в семейные дела не касаюсь. Я говорю: — Я тоже старый революционер, с пятого года. А он из помещения просит честью. Попрощался с ним и — домой. Прихожу. Супруга сидит и не плачет. — Что ж, говорю, плакать перестали! Я, говорю, на вас женился, а вы сокращаетесь? Беру ее за руку и идем к мамаше. — Спасибо, говорю, за одолжение. Думаете, дюжину ложек дали и баста? Ну, старушка, божий цветок, — в слезы. И папашка, старый революционер, прослезился. — Все, говорит, от бога. Может, говорит, и так проживете. Хотел я папашке за это по роже съездить, да воздержался. Еще, думаю, в суд, стерва, подаст. Плюнул я ему в жилетку и вышел… А теперь я развелся и ищу невесту… ..........................................
писатель - Михаил Зощенко |
. . . |