12 стульев: Глава 20. Музей
мебели
|
|
|
|
Ильф и Петров - Двенадцать стульев - 12 стульев - краткое содержание Двенадцать стульев: полная версия романа: Глава 20. Музей мебели Она вытерла платочком рот и смахнула с кофточки крошки. Ей стало веселее. Она стояла перед вывеской: «Музей мебельного мастерства». Возвращаться домой было неудобно. Идти было не к кому. В карманчике лежали двадцать копеек. И Лиза решила начать самостоятельную жизнь с посещения «Музея мебельного мастерства». Проверив наличность, Лиза пошла в вестибюль. В вестибюле Лиза сразу наткнулась на человека в подержанной бороде, который, упершись тягостным взглядом в малахитовую колонну, цедил сквозь усы: — Богато жили люди! Лиза с уважением посмотрела на колонну и прошла наверх. В маленьких квадратных комнатах, с такими низкими потолками, что каждый входящий туда человек казался гигантом, — Лиза бродила минут десять. Это были комнаты, обставленные павловским ампиром, императорским красным деревом и карельской березой — мебелью строгой, чудесной и воинственной. Два квадратных шкафа, стеклянные дверцы которых были крест-накрест пересечены копьями, стояли против письменного стола. Стол был безбрежен. Сесть за него было все равно что сесть за Театральную площадь, причем Большой театр с колоннадой и четверкой бронзовых коняг, волокущих Апполона на премьеру «Красного мака», показался бы на столе чернильным прибором. Так, по крайней мере, чудилось Лизе, воспитываемой на морковке, как некий кролик. По углам стояли кресла с высокими спинками, верхушки которых были загнуты на манер бараньих рогов. Солнце лежало на персиковой обивке кресел. В такое кресло хотелось сейчас же сесть, но сидеть на нем воспрещалось. Лиза мысленно сопоставила, как выглядело бы кресло бесценного павловского ампира рядом с ее матрацем в красную полоску. Выходило — ничего себе. Лиза прочла на стене табличку с научным и идеологическим обоснованием павловского ампира и, огорчась тому, что у нее с Колей нет комнаты в этом дворце, вышла в неожиданный коридор. По левую руку от самого пола шли низенькие полукруглые окна. Сквозь них, под ногами, Лиза увидела огромный белый двухсветный зал с колоннами. В зале тоже стояла мебель и блуждали посетители. Лиза остановилась. Никогда еще она не видела зала у себя под ногами. Дивясь и млея, она долго смотрела вниз. Вдруг она заметила, что там быстро, от кресел к бюро, переходят ее сегодняшние знакомые — товарищ Бендер и его спутник, бритоголовый представительный старик. — Вот хорошо, — сказала Лиза, — будет не так скучно. Она очень обрадовалась, побежала вниз и сразу же заблудилась. Она попала в красную гостиную, в которой стояло предметов сорок. Это была ореховая мебель на гнутых ножках. Из гостиной не было выхода. Пришлось бежать назад, через круглую комнату с верхним светом, меблированную, казалось, только цветочными подушками. Она бежала мимо парчовых кресел итальянского Возрождения, мимо голландских шкафов, мимо большой готической кровати с балдахином на черных витых колоннах. Человек в этой постели казался бы не больше ореха. Зал был где-то под ногами, может быть, справа, но попасть в него было невозможно. Наконец Лиза услышала гул экскурсантов, невнимательно слушавших руководителя, обличавшего империалистические замыслы Екатерины II в связи с любовью покойной императрицы к мебели стиля Луи-Сез. Это и был большой двухсветный зал с колоннами. Лиза прошла в противоположный его конец, где знакомый ей товарищ Бендер жарко беседовал со своим бритоголовым спутником. Подходя, Лиза услышала звучный голос: — Мебель в стиле шик-модерн. Но это, кажется, не то, что нам нужно. — Да, но здесь, очевидно, есть еще и другие залы. Нам нужно систематически все осмотреть. — Здравствуйте, — сказала Лиза. Оба повернулись и сразу сморщились. — Здравствуйте, товарищ Бендер. Хорошо, что я вас нашла. А то одной очень скучно. Давайте смотреть все вместе. Концессионеры переглянулись. Ипполит Матвеевич приосанился, хотя ему было неприятно, что Лиза может их задержать в важном деле поисков бриллиантовой мебели. — Мы типичные провинциалы, — сказал Бендер нетерпеливо, — но как попали сюда вы, москвичка? — Совершенно случайно. Я поссорилась с Колей. — Вот как? — заметил Ипполит Матвеевич. — Ну, покинем этот зал, — сказал Остап. — А я его еще не смотрела. Он такой красивенький. — Начинается! — шепнул Остап на ухо Ипполиту Матвеевичу. И, обращаясь к Лизе, добавил: — Смотреть здесь совершенно нечего. Упадочный стиль. Эпоха Керенского. — Тут где-то, мне говорили, есть мебель мастера Гамбса, — сообщил Ипполит Матвеевич, — туда, пожалуй, отправимся. Лиза согласилась и, взяв Воробьянинова об руку (он казался ей удивительно милым представителем науки), направилась к выходу. Несмотря на всю серьезность положения и наступивший решительный момент в поисках сокровищ, Бендер, идя позади парочки, игриво смеялся. Его смешил предводитель команчей в роли кавалера. Лиза сильно стесняла концессионеров. В то время как они одним взглядом определяли, что в комнате нужной мебели нет, и невольно влеклись в следующую, — Лиза по-долгу застревала в каждом отделе. Она прочитывала вслух все печатные научно-идеологические критики на мебель, отпускала острые замечания насчет посетителей и подолгу застревала у каждого экспоната. Невольно и совершенно незаметно для себя она приспосабливала виденную мебель к своей комнате и потребностям. Готическая кровать ей совсем не понравилась. Кровать была слишком велика. Если бы даже Коле удалось чудом получить комнату в три квадратных сажени, то и тогда средневековое ложе не поместилось бы в комнате. Однако Лиза долго обхаживала кровать, обмеривая шажками ее подлинную площадь. Лизе было очень весело. Она не замечала кислых физиономий своих спутников, рыцарские характеры которых не позволяли им сломя голову броситься в комнату мастера Гамбса. — Потерпим, — шепнул Остап, — мебель не уйдет, а вы, предводитель, не жмите девочку. Я ревную. Ипполит самодовольно улыбнулся. Залы тянулись медленно. Им не было конца. Мебель александровской эпохи была представлена многочисленными комплектами. Сравнительно небольшие ее размеры привели Лизу в восторг. — Смотрите, смотрите! — доверчиво кричала Лиза, хватая Воробьянинова за рукав. — Видите это бюро? Оно чудно подошло бы для нашей комнаты. Правда? — Прелестная мебель! — гневно сказал Остап. — Упадочная только. Мебель не произвела на Ипполита Матвеевича должного впечатления. Между тем она была прекрасна. Совершенство ее форм поражало глаз. Лиза мечтательно сказала: — На этом кресле, может быть, сидел Пушкин. — Кто вы говорите, Пушкин? — спросил Остап. — Сейчас я узнаю. Остап стал на колени и заглянул под сиденье. — На нем сидел О’Генри, в бытность его в американской тюрьме Синг-Синг. Вы удовлетворены? А теперь мы смело можем перейти в другую комнату. Стада диванов, секретеров, горок, шкафов, все стили, все времена, все эпохи были осмотрены концессионерами, а залы, большие и маленькие, все еще тянулись. — А здесь я уже была, — сказала Лиза, входя в красную гостиную, — здесь, я думаю, останавливаться не стоит. К ее удивлению, равнодушные к мебели спутники не только не рвались вперед, а замерли у дверей, как часовые. — Что ж вы стали? Пойдем. Я уже устала! — Подождите, — сказал Ипполит Матвеевич, освобождаясь от ее руки, — одну минуточку. Большая комната была перегружена мебелью. Гамбсовские стулья расположились вдоль стены и вокруг стола. Диван в углу тоже окружали стулья. Их гнутые ножки и удобные спинки были захватывающе знакомы Ипполиту Матвеевичу. Остап испытующе смотрел на него. Ипполит Матвеевич стал красным. — Вы устали, барышня, — сказал он Лизе, — присядьте-ка сюда и отдохните, а мы с ним походим немного. Это, кажется, интересный зал. Лизу усадили. Концессионеры отошли к окну. — Она? — спросил Остап. — Как будто она. Только не та обивка. — Великолепно, обивку могли переменить. — Нужно более тщательно осмотреть. — Все стулья тут? — Сейчас я посчитаю. Подождите, подождите... Воробьянинов стал переводить глаза со стула на стул. — Позвольте, — сказал он наконец, — двадцать стульев. Этого не может быть. Их ведь должно быть всего десять. — А вы присмотритесь хорошо. Может быть, это не те. Они стали ходить между стульями. — Ну? — торопил Остап. — Спинка как будто не такая, как у моих. — Значит, не те? — Не те. — Мура. Напрасно я с вами связался, кажется. Ипполит Матвеевич был совершенно подавлен. — Ладно, — сказал Остап, — заседание продолжается. Стул — не иголка. Найдется. Дайте ордера сюда. Придется вступить в неприятный контакт с администрацией музея. Садитесь рядом с девочкой и сидите. Я сейчас приду. — Что вы такой грустный? — говорила Лиза. — Вы устали? Ипполит Матвеевич отделывался молчанием. — У вас голова болит? — Да, немножко. Заботы, знаете ли. Отсутствие женской ласки сказывается на жизненном укладе. Лиза сперва удивилась, а потом, посмотрев на своего бритоголового собеседника, и на самом деле его пожалела. Глаза у Воробьянинова были страдальческие. Пенсне не скрывало резко обозначавшихся мешочков. Быстрый переход от спокойной жизни делопроизводителя уездного загса к неудобному и хлопотливому быту охотника за бриллиантами и авантюриста даром не дался. Ипполит Матвеевич сильно похудел, и у него стала побаливать печень. Под суровым надзором Бендера Ипполит Матвеевич терял свою физиономию и быстро растворялся в могучем интеллекте сына турецко-подданного. Теперь, когда он на минуту остался вдвоем с очаровательной гражданкой Калачевой, ему захотелось рассказать ей обо всех горестях и волнениях, но он не посмел этого сделать. — Да, — сказал он, нежно глядя на собеседницу. — Такие дела. Как же вы поживаете, Елизавета... — Петровна. А вас как зовут? Обменялись именами-отчествами. «Сказка любви дорогой», — подумал Ипполит Матвеевич, вглядываясь в простенькое лицо Лизы. Так страстно, так неотвратимо захотелось старому предводителю женской ласки, отсутствие которой тяжело сказывается на жизненном укладе, что он немедленно взял Лизину лапку в свои морщинистые руки и горячо заговорил об Эйфелевой башне. Ему захотелось быть богатым, расточительным и неотразимым. Ему хотелось увлекать и под шум оркестров пить некие редереры с красоткой из дамского оркестра в отдельном кабинете. О чем было говорить с этой девочкой, которая, безусловно, ничего не знает ни о редерерах, ни о дамских оркестрах и которая по своей природе даже не может постичь всей прелести этого жанра. А быть увлекательным так хотелось! И Ипполит Матвеевич обольщал Лизу повестью о постройке Эйфелевой башни. — Вы научный работник? — спросила Лиза. — Да. Некоторым образом, — ответил Ипполит Матвеевич, чувствуя, что со времени знакомства с Бендером он приобрел несвойственное ему раньше нахальство. — А сколько вам лет, простите за нескромность? — К науке, которую я в настоящий момент представляю, это не имеет отношения. Этим быстрым и метким ответом Лиза была покорена. — Но все-таки? Тридцать? Сорок? — Почти. Тридцать восемь. — Ого! Вы выглядите значительно моложе. Ипполит Матвеевич почувствовал себя счастливым. — Когда вы доставите мне счастье увидеться с вами снова? — спросил Ипполит Матвеевич в нос. — А вам разве интересно со мной разговаривать? Я же глупенькая. — Вы? — страстно сказал Ипполит Матвеевич. — Если б у меня было две жизни, я обе отдал бы вам. Лизе стало очень стыдно. Она заерзала в кресле и затосковала. — Куда это товарищ Бендер запропастился? — сказала она тоненьким голосом. — Так когда же? — спросил Воробьянинов нетерпеливо. — Когда и где мы увидимся? — Ну, я не знаю. Когда хотите. — Сегодня можно? — Сегодня? — Умоляю вас. — Ну, хорошо. Пусть сегодня. Заходите к нам. — Нет, давайте встретимся на воздухе. Теперь такие погоды замечательные. Знаете стихи: «Это май-баловник, это май-чародей веет свежим своим опахалом». — Это Жарова стихи? — М-м... Кажется. Так сегодня? Где же? — Какой вы странный. Где хотите. Хотите у несгораемого шкафа? Знаете? — Знаю. В коридоре. В котором часу? — У нас нет часов. Когда стемнеет. Едва Ипполит Матвеевич успел поцеловать Лизе руку, что он сделал весьма торжественно, как вернулся Остап. Остап был очень деловит. — Простите, мадемуазель, — сказал он быстро, — но мы с приятелем не сможем вас проводить. Открылось небольшое, но очень важное дельце. Нам надо срочно отправиться в одно место. У Ипполита Матвеевича захватило дыханье. — До свиданья, Елизавета Петровна, — сказал он поспешно, — простите, простите, простите, но мы страшно спешим. И компаньоны убежали, оставив удивленную Лизу в комнате, обильно обставленной гамбсовской мебелью. — Если бы не я, — сказал Остап, когда они спускались по лестнице, — ни черта бы не вышло. Молитесь за меня. Молитесь, молитесь, не бойтесь, голова не отвалится. Слушайте. Ваша мебель музейного значения не имеет. Ей место не в музее, а в казарме штрафного батальона. Вы удовлетворены этой ситуацией? — Что за издевательство! — воскликнул Воробьянинов, начавший было освобождаться из-под ига могучего интеллекта сына турецко-подданного. — Молчание, — холодно сказал Остап, — вы не знаете, что происходит. Если мы сейчас не захватим нашу мебель — кончено. Никогда нам ее не видать. Только что я имел в конторе тяжелый разговорчик с заведующим этой исторической свалкой. — Ну и что же? — закричал Ипполит Матвеевич. — Что же сказал вам заведующий? — Сказал все, что надо. Не волнуйтесь. «Скажите, — спросил я его, — чем объяснить, что направленная вам по ордеру мебель из Старгорода не имеется в наличности?» Спросил я это, конечно, любезно, в товарищеском порядке. «Какая это мебель? — спрашивает он. — У меня в музее таких фактов не наблюдается». Я ему сразу ордера под нос подсунул. Он полез в книги. Искал полчаса и наконец возвращается. Ну, как вы себе представляете? Где эта мебель? — Пропала? — пискнул Воробьянинов. — Представьте себе, нет. Представьте себе, что в таком кавардаке она уцелела. Как я вам уже говорил, музейной ценности она не имеет. Ее свалили в склад и только вчера, заметьте себе, вчера, через семь лет (она лежала на складе семь лет! ), она была отправлена в аукцион на продажу. Аукцион Главнауки. И если ее не купили вчера или сегодня утром — она наша! Вы удовлетворены? — Скорее! — закричал Ипполит Матвеевич. — Извозчик! — завопил Остап. Они сели, не торгуясь. — Молитесь на меня, молитесь! Не бойтесь, гофмаршал! Вино, женщины и карты нам обеспечены. Тогда рассчитаемся и за голубой жилет. В Пассаж на Петровке, где помещался аукционный зал, концессионеры вбежали бодрые, как жеребцы. В первой же комнате аукциона они увидел то, что так долго искали. Все десять стульев Ипполита Матвеевича стояли вдоль стенки на своих гнутых ножках. Даже обивка на них не потемнела, не выгорела, не попортилась. Стулья были свежие и чистые, как будто бы только что вышли из-под надзора рачительной Клавдии Ивановны. — Они? — спросил Остап. — Боже, Боже, — твердил Ипполит Матвеевич, — они, они. Они самые. На этот раз сомнений никаких. — На всякий случай проверим, — сказал Остап, стараясь быть спокойным. Он подошел к продавцу. — Скажите, эти стулья, кажется, из мебельного музея? — Эти? Эти — да. — А они продаются? — Продаются. — Какая цена? — Цены еще нет. Они у нас идут с аукциона. — Ага. Сегодня? — Нет. Сегодня торг уже кончился. Завтра с пяти часов. — А сейчас они не продаются? — Нет. Завтра с пяти часов. Так, сразу же, уйти от стульев было невозможно. — Разрешите, — пролепетал Ипполит Матвеевич, — осмотреть. Можно? Концессионеры долго рассматривали стулья, садились на них, смотрели для приличия и другие вещи. Воробьянинов сопел и все время подталкивал Остапа локтем. — Молитесь на меня! — шептал Остап. — Молитесь, предводитель! Ипполит Матвеевич был готов не только молиться на Остапа, но даже целовать подметки его малиновых штиблет. — Завтра, — говорил он, — завтра, завтра, завтра. Ему хотелось петь. Вы читали полный текст романа Ильфа и Петрова: 12 стульев: Двенадцать стульев. Всё произведение: 12 Двенадцать стульев: полная версия, без цензуры: вы можете читать, по содержанию справа. Классика сатиры и юмора: из коллекции рассказов и произведений: тексты для чтения онлайн. haharms.ru |
главная
12 стульев - глава 1 12 стульев - глава 2 12 стульев - глава 3 12 стульев - глава 4 12 стульев - глава 5 12 стульев - глава 6 12 стульев - глава 7 12 стульев - глава 8 12 стульев - глава 9 12 стульев - глава 10 12 стульев - глава 11 12 стульев - глава 12 12 стульев - глава 13 12 стульев - глава 14 12 стульев - глава 15 12 стульев - глава 16 12 стульев - глава 17 12 стульев - глава 18 12 стульев - глава 19 12 стульев - глава 20 12 стульев - глава 21 12 стульев - глава 22 12 стульев - глава 23 12 стульев - глава 24 12 стульев - глава 25 12 стульев - глава 26 12 стульев - глава 27 12 стульев - глава 28 12 стульев - глава 29 12 стульев - глава 30 12 стульев - глава 31 12 стульев - глава 32 12 стульев - глава 33 12 стульев - глава 34 12 стульев - глава 35 12 стульев - глава 36 12 стульев - глава 37 12 стульев - глава 38 12 стульев - глава 39 12 стульев - глава 40 12 стульев - глава 41 12 стульев - глава 42 12 стульев - глава 43 . . ИЛЬФ ПЕТРОВ рассказы Одноэтажная Америка сто лучших рассказов Хармса: 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 Зощенко рассказы: 20 40 60 80 100 120 140 160 180 200 220 240 260 280 300 320 340 360 380 400 АВЕРЧЕНКО рассказы ТЭФФИ рассказы ДОРОШЕВИЧ рассказы Саша ЧЁРНЫЙ рассказы БАБЕЛЬ рассказы ХАРМС рассказы 1 ХАРМС рассказы 2 ЗОЩЕНКО рассказы 1 ЗОЩЕНКО рассказы 2 ЗОЩЕНКО 1920 ЗОЩЕНКО 1925 ЗОЩЕНКО 1930 ЗОЩЕНКО комедии САТИРИКОН история 1 САТИРИКОН история 2 КОЗЬМА ПРУТКОВ Салтыков Щедрин сказки История одного города Салтыков Щедрин АВЕРЧЕНКО рассказы 1 АВЕРЧЕНКО рассказы 2 АВЕРЧЕНКО рассказы 3 АВЕРЧЕНКО сатира 4 АВЕРЧЕНКО о детях 5 АВЕРЧЕНКО дети 6 АВЕРЧЕНКО читать 7 АВЕРЧЕНКО читать 8 ЧЕХОВ рассказы 1 ЧЕХОВ рассказы 2 ЧЕХОВ рассказы 3 ЧЕХОВ рассказы 4 сборник рассказов 1 сборник рассказов 2 сборник рассказов 3 сборник рассказов 4 сборник рассказов 5 сборник рассказов 6 юмористические рассказы современные рассказы Жванецкий 1960 Жванецкий 1970 Жванецкий 1980 Жванецкий 1990 Жванецкий 2000 цитаты баба яга о патриотизме кто я чтобы не пить |