Рассказы: Зощенко: Семейное счастье. Точная наука. Церковная реформа |
|
|
Зощенко
Михаил: рассказы и произведения: Семейное счастье. Точная наука.
Церковная реформа: Читать
тексты рассказов - Семейное счастье. Точная наука. Церковная реформа
-
Зощенко:
три рассказа, фельетона.
Семейное счастье На днях зашел я к своему знакомому, к Егорову. Он табельщиком на заводе служит. Прихожу. Сидит хозяин довольный такой за столом, газету читает. Жена рядом шьет что-то. Увидел меня хозяин, обрадовался. — А, говорит, заходи, дружище, заходи… Поздравляй нас… — С чем же вас поздравлять, Митрофан Семеныч? — спросил я. — А как же, говорит, с новой жизнью, с новыми переменами, с новыми семейными устоями. — He могу догадаться, — сказал я. — Уж не с прибавлением ли семейства? — Нету, — засмеялся Егоров. — Не то. Не попал в цель… Да ты супругу лично спроси. Это ее больше касается… Гляди, какая она счастливая сидит и шьет… Словно фея… Пущай она сама тебе скажет про свое семейное счастье. Я посмотрел на супругу Митрофана Семеныча. А та улыбнулась этак криво и говорит: — Ах да, говорит, мы теперь, знаете ли, на кухне бросили стряпать… Без плиты обходимся. В столовую ходим. — Да-с! — воскликнул довольный хозяин. — Баста! Новую жизнь начали. В болото все — плиту, кастрюли, лоханки… Пущай и баба свободу узнает… Такой же она человек, как и я. Хозяин долго говорил о несомненных выгодах общественного питания, потом стал смеяться. — И во всем, представьте себе, выгода и польза от этой перемены. Скажем, гости пришли. Ну, сидят, ждут. Прислушиваются — не подают ли на стол. А ты им, чертям, объявляешь между прочим, дескать, а мы, извините, в столовке питаемся. Хотите — идите, не хотите — не надо, — за волосы вас не потащим. Хозяин захохотал и взглянул на свою жену. — Да, — повторил он, — полная во всем выгода. Время теперь, скажем. Сколько теперь этого самого свободного времени остается! Уйма… Бывало, придет супруга с работы — мечется, хватается, плиту разжигает… Одних спичек сколько изведет… А тут пришла, и делать ей, дуре, нечего. Шей хоть целый день. Пользуйся свободой. — Это верно, — подтвердил я, — кухня много отнимает времени. — Еще бы! — с новым восторгом воскликнул хозяин. — Тут по крайней мере пришла с работы и шей, кончила шить — постирай. Стирать нечего — чулки вязать можешь… А то еще можно заказы брать на шитье, потому времени свободного хоть отбавляй. Хозяин помолчал, потом задумчиво продолжал: — А в самом деле. Не брать ли тебе, Мотя, заказов? Шитье, скажем… Рубашки там, куртки, толстовки… — Да что ж, — сказала жена, — отчего же не брать? Можно брать… Хозяин, видимо, огорчился таким равнодушным ответом. — «Можно, можно», — передразнил он жену. — Ты, Мотя, всегда недовольна. Другая бы прыгала и скакала, что ее раскрепостили, а ты надуешься, как мышь на крупу, и молчишь… Ведь, небось, довольна, что не приходится на кухне торчать? Ну, отвечай же гостю! — Отчего же… Конечно, — уныло согласилась жена. — Еще бы не довольна! Бывало, целый день ты торчала у плиты… Дым, чад, пар, жар, перегар… Фу… Ну шей, шей, Мотя. Пользуйся свободным временем. Надо же и тебе пожить. Я посмотрел на хозяина. Он говорил серьезно. — Послушайте, — сказал я, — а ведь хрен редьки не слаще. — Что-с? — удивился Митрофан Семеныч. — Я говорю: хрен редьки не слаще. То кухня, то шитье… А может быть, жене вашей газеты почитать охота? Может быть, ей и шить-то не хочется? — Ну уж вы того, — обиделся хозяин. — Как же ей не шить, когда она баба. Я встал, попрощался с хозяином и вышел. А когда уходил, то слышал, как хозяин сказал жене: — Недоволен, черт. Обедать ему не дали, так и скулит, желчь свою на людей пущает… А хочешь обедать — иди в столовку, нечего по гостям трепаться… Ну шей, Мотя, шей, не поднимай зря голову. Точная наука Кочегар Василий Иванович Жуков, охая и кряхтя и почему-то приседая то на левую, то на правую ногу, вошел в приемный покой. Народу было много. Больные сидели на скамьях, на подоконнике и даже на ящике, на котором было написано «Осторожно». Фельдшер поминутно открывал дверь и пальцем по воздуху считал больных, укоризненно покачивая своей кудлатой ученой головой. Василий Иванович с осторожностью присел на ящик и спросил своего соседа: — Прием-то начался? — Начался, — сказал сосед. — А ты по какой болезни? Кочегар подмигнул и сказал тихонько: — Я-то? Да так… Болезни-то, прямо сказать, никакой нету у меня. Ко мне брат молочный приехадши. Мне дома надо побыть обязательно. Сосед громко захохотал и сочувственно спросил: — На какую болезнь намекать-то будешь? — На живот, что ли, — сказал кочегар. — Все-таки это скрытый орган. Для глазу незаметный. — Правильно, — одобрил сосед. — Наука, она разве точная? Не может врач знать, чего внутре делается. Хотя, знаешь ли, я давеча пришел на прием. В ухе, говорю, у меня свербит. А врач говорит: посвербит, посвербит и пройдет. Я говорю: меня лечить надо, а не такое зря говорить. А врач говорит: ну валяй, валяй, не задерживай. Ничего, говорит, у тебя в ухе не предвидится… Я, говорит, вас, лодырей, враз замечу. — Не заметит, — с убеждением сказал Жуков. — Ему нельзя заметить. Наука все-таки неточная… Больше двух часов сидел кочегар Жуков в приемной, и когда очередь дошла до него, он сделал страдальческое лицо и вошел в кабинет. — Ну что? — спросил врач. — Чем болен? — Ох, — сказал Жуков. — Или, может быть, я объелся яблоками, не знаю. Живот что-то пучит. И боль внутре. А глазом не видно… Может, мне надо три дня в тепле полежать. А то у топки работаешь — все равно дует, и застудиться можно. — Конечно, — сказал врач. — Обязательно в тепле нужно. — Обязательно в тепле, — подтвердил больной. — Три, а то и пять дней. Пять дней напишите. Фамилия у меня Жуков Василий, кочегар. — Это можно, — сказал врач. — Тепло — лучшее лекарство. Разденься… — He застудить бы, ежели раздеться? — предостерег больной. — Ничего. Здесь не холодно, — легкомысленно сказал врач. Кочегар, охая и кряхтя, стал раздеваться. Врач мыл руки. «Хороший врач, — думал кочегар, снимая штаны. — Другой бы подозревать стал — не лодырь ли, а этот внимательный. Только раздевает зря». Врач положил больного на диван и стал давить пальцами живот. — Больно? — Обязательно больно, — сказал кочегар, тихо охая. Врач вдруг усмехнулся, подошел к столу, всыпал какой-то белый порошок в стакан с водой и подал больному. — Пей все. Кочегар скосил глаза на стакан и недоверчиво спросил: — Не повредит? — Больному лекарство не повредит, — ответил врач. — А если, скажем, не очень больной? — осторожно спросил кочегар. Врач снова усмехнулся. — Пустяки, — сказал он. — У здорового человека судороги вызовет… Легкое отравление… Особенно не повредит. Больной поставил стакан на стол и сказал: — Сейчас мне будто полегче стало. Не сильно болит. Не повредило бы. — Как хочешь, — сказал врач. Он сел за стол и велел позвать следующего. — А бумагу мне? — спросил Жуков, надевая штаны. Иди, иди, — сказал врач. — Бумаги не будет. Здоров. Василий Иванович нахмурился и вышел из кабинета. «Черт хромой, — думал кочегар. — Не дает — не надо. Просить не буду. А три-то часа в приемной я просидел, не работал. Накось, выкуси!..» Церковная реформа Поп Иван Боголепов сидел за столом и с унылым видом пил четвертый стакан чаю. Потом вздохнул, расчесал гребешком бороденку и сказал попадье: — Так вот, я и говорю, мать, — дела плохие. Делишки не веселят. — Какое же тут веселье? — сказала попадья. — Веселья никакого, — согласился поп. — Приход ужасно какой развращенный. В Бога не особо веруют… Храм посещают редко… Вообще предпочитают зрелища легкие и приятные. — Давеча шесть человек было в храме, — сказала попадья. — Да-с, — продолжал поп, — шесть человек. А почему такое? А ты задай себе, мать, вопрос с ответом — почему это такое происходит? Нуте-ка? А я знаю. Я все понимаю. Нужна народная церковная реформа. Назрела реформа. Надо, чтоб в церкви созвучие эпохи наблюдалось, чтоб и служба была заманчивая, и проповеди легкие. И чтоб все было легко и приятно, чтоб народ с интересом в храм шел. — Можно просвирки выдавать… Чтоб бесплатно, — предложила попадья. Поп подумал слегка. — Просвирки нельзя, — сказал он. — Это и дорого будет, и верующие, кроме того, обманывать станут. Ловчиться будут на много просвирок… Мальчишки, кроме того, шум подымут… Тут иное нужно. Я вот, мать, хоть и верующий человек, а понимаю, чего требуется народу. Бог, конечно, материя отвлеченная. Бог Богом, а ты чего-нибудь такое-этакое подай, чтоб народ сам повалил к нам… А то давеча синематограф приехал — все в синематограф кинулись. Там любопытней. Попадья недоверчиво взглянула на мужа. — Так это что ж, — спросила она, — не картинки ли ты хочешь в храме показывать? — Не картинки, — сказал поп, — а чего-нибудь такое-этакое, заманчивое… Рассказывать, например, можно что-нибудь легкое из текущей жизни, заместо сухой проповеди… После хор пущай споет что-нибудь крестьянское… После… картинки тоже можно показывать… Из жизни, скажем, святых великомучеников. Какую-нибудь драму, например. — А иконы? — строго спросила попадья. — Как их это рядом с иконами? Кощунство выйдет. — Что ж иконы, — сказал поп. — Иконы, мать, ни при чем. Иконы, на худой конец, завесить можно или снять временно. Бог-то везде. Не в иконах… Царские врата можно полотном затянуть. Экран вроде бы. Можно на нем картины световые демонстрировать. Кончил картины — хор пущай в перерывах пропоет… После… — Позволь, позволь, — с испугом сказала попадья. — Так, это что же? Это что же выходит-то? Это, поп, клуб выходит. Для комсомольцев вроде… Поп осторожно посмотрел на жену, почесал бороденку и сконфуженно замолчал. haharms.ru рассказы - Михаил Зощенко - фельетоны |
НА
ГЛАВНУЮ
Человеческое достоинство. Божественное Последнее рождество. Крепкая женщина Святочные рассказы. Собачий нюх Черт. Монастырь. Любовь Хозрасчет. Три документа. Китайская Исторический. Брак по расчету. Счастье Бедный вор. Медик. Диктофон В порядке приказа. Забытый лозунг Случай в больнице. Твердая валюта Фома неверный. Бедный человек Пациентка. Исповедь. Передовой человек Бедность. Богатая жизнь. Агитационный Верная примета. Плохие деньги. Живой Подшефное село. Разговоры Поводырь. Родственник. Воздушная почта Открытое письмо. Маломыслящие Семейное счастье. Точная наука Щедрые люди. Почетный гражданин Европеец. Случай в провинции Тетка Марья. Нянькина сказка Рассказ певца. Полетели. Герои Остряк-самоучка. Случай. Шестеренка Паутина. Случай на заводе. Полеты Двугривенный. Разложение. И только Костюм маркизы. Каприз короля. Конец Актриса. Мещаночка. Сосед Подлец. Как она смеет. Тайна счастливого Муж. Я не люблю вас. Серый туман Искушение. Рыбья самка. Любовь Война. Старуха Врангель. Лялька Рассказы Синебрюхова Гришка Жиган. Черная магия. Веселая Последний барин. Про попа. Трупиков Метафизика. Письма в редакцию Обязательное постановление. Мемуары Новый Письмовник. Мадонна. Сенатор Вор. Собачий случай. Веселая масленица Сила таланта. Веселые рассказы. Попугай Бабкин муж. Нищий. Карусель Четверо. Свиное дело. Тревога Электрификация. Об овощах. Веселые Плохая ветка. Матренища. В защиту Холостые пожарные. Еще не так страшно Спецодежда. Сдвиг. Молитва Речь на банкете. Не по адресу. Ругатели С перепугу. Комар носа. Обязательное Хотя и брехня. Цены понижены. Из науки Европа. Новый человек. Писатель Старая крыса. Приятная встреча Неизвестный друг. Руковод. Баба Честный гражданин. Протокол Приятели. Беда. Жертва революции Тщеславие. Аристократка. Герой МИХАИЛ ЗОЩЕНКО: ЗОЩЕНКО рассказы 1 ЗОЩЕНКО рассказы 2 ЗОЩЕНКО фельетоны ЗОЩЕНКО для детей ЗОЩЕНКО биография |